Родилась будущая императрица России, до вступления её родителей в церковный брак, поэтому считалась незаконнорожденной.

Она появилась на свет 18 декабря 1709 года. На этот день были намечены различные торжества, из-за успехов в .

Петр I торжественно въезжал в Москву, и тут же монарха известили о том, что у него родилась дочь. В итоге праздновали не военные успехи государства, а рождение дочери Петра I.

В марте 1711 года Елизавета была признана дочерью августейших родителей, и провозглашена царевной. Еще в детстве придворные, а так же иностранные послы подмечали удивительную красоту дочери русского монарха.

Она отлично танцевала, обладала живым умом, находчивостью и сообразительностью. Юная царевна жила в Преображенском и Измайловском селах, где получала свое образование.

Изучала иностранные языки, историю, географию. Много времени она уделяла охоте, верховой езде, гребле, а так же, как и все девушки, была очень озабочена своим внешним видом.

В езде на лошадях Елизавета Петровна преуспела, в седле она чувствовала себя очень уверено, и могла дать фору многим кавалеристам.

Петр мечтал выдать дочь замуж за представителя знатной правящей династии, однако ни один из проектов династического брака не вышел. При правлении Екатерины I, опять же стремились найти жениха, на этот раз из правящих династий «помельче», и опять не получилось.

При Петре II, найти мужа для Елизаветы пытался Меншиков, но также безрезультатно. Остерман предлагал женить Петра II на Елизавете, но царевна категорически была против.

В 1730 году совершенно неожиданно, от болезни умирает Петр Алексеевич. По завещанию Екатерины I, именно Елизавета Петровна должна была занять русский престол. Но этого не случилось.

Верховный тайный совет счел, что большими правами на престол обладает сестра Елизаветы - . С Анной Иоанновной отношения у Елизаветы не сложились. Как не парадоксально, но с , фаворитом Анны Иоанновны, она была более менее дружна.

Новая императрица сократила ежегодные траты на содержание Елизаветы Петровны, выделяемые из казны со 100 тысяч рублей до 30тысяч. В 1740 году Анна Иоанновна умирает, оставляя наследником престола Ивана Антоновича, регентшей, при которой становится .

Правление Анны Иоанновны имело антирусские черты. Засилье иностранцев на важных государственных должностях не могло не нравиться представителям русского дворянства. Дворяне связывали с дочерью Петра I большие надежды, считали, что она сможет восстановить пошатнувшиеся могущество России, после смерти её отца. У Елизаветы Петровны было много сторонников, в том числе и гвардейские офицеры.

Ночью 25 ноября 1741 года вместе с Шуваловым, Воронцовым, и Лестоком, Елизавета Петровна пришла в казармы Преображенского полка. Она обратилась к солдатам и офицерам с речью: «Вы знаете, чья я дочь, ступайте за мной!». Перед этим, взяла с солдат обещание не убивать неповинных людей.

Солдаты ринулись в Зимний дворец, куда внесли Елизавету Петровну на руках, и арестовали семью Анны Леопольдовны. Переворот прошел бескровно. Утром она обнародовала манифест, который утверждал её законные права на русский престол. Елизавета в форме Преображенского полка принимала присягу гвардейцев, и встречала одобрение и ликование толпы народа.

Воцарение её вызвало невиданный всплеск русского национального самосознания. Народ, оскорбленный засильем иноземцев, уронивших за более чем десятилетие престиж страны и разворовавших государственную казну, врывался к ним в дома. Досталось даже самим и Миниху.

Внутренняя политика Елизаветы Петровны

Внутренняя политика Елизаветы Петровны сводилась к тому, чтобы «восстановить начала Петра». После награждения сторонников переворота и наказания противников, надо было переходить к государственным делам. Первым делом в России была отменена смертная казнь.

Даже ярые противники государственного переворота в лице иностранных министров - были помилованы. В декабре 1741 года Елизавета Петровна начинает внутриполитические преобразования. Появился сенат, который при императрице стал высшим государственным органом, а кабинет министров был упразднен.

Новому сенату было поручено заняться составлением нового Уложения - свода законов. Елизавета всячески увеличивала привилегии дворян. Например, дворянских детей с рождения стали записывать в полки. Это позволяло начать реальную службу уже в чине офицера.

Были отменены таможенные пошлины, которые ускорили развитие рынка в России. В 11744 - 1747 годах прошла вторая ревизская перепись населения страны. Был снижен налог подушной подати.

Экономика, сельское хозяйство и промышленность двигались вперед. Развитие страны было неторопливым, но верным. Начался культурный рост и научный рост. Появилась Академия наук, Московский университет, первый публичный театр, различные крупные гимназии, Академия художеств в Санкт-Петербурге, даровавшая мировой культуре великих русских художников.

Внешняя политика Елизаветы Петровны

Внешняя политика Елизаветы Петровны была достаточно активной. В первые её годы правления, воевала со Швецией, жаждущей реванша за поражение в Северной войне. Новая война закончилась разгромом шведов, помимо подтверждения своих прав на завоевания Петра, России досталась часть Финляндии.

После этого, многие европейские державы, начали искать союза с России, чья армия опять стала представлять большую мощь. Также Россия поучаствовала в войне за Австрийское наследство. В 1756 году началась « », в ходе которой, Российская Империя и её союзники почти разгромили Пруссию, но 15 декабря 1761 года императрицы не стало, а её приемник подписал «мирный договор».

Итоги правления

В целом правление Елизаветы Петровны, можно охарактеризовать как положительное. Россия восстановила свой подорванный авторитет в Европе, показав свою военную мощь. Русское государство развивалась во всех сферах общества.

Экономика, политика, культура, образование… Все пришло в движение. Динамика развития Российской Империи имела положительный характер, хотя и не имела высокого темпа.

Биография Елизаветы Петровны весьма интересна. Её личность в действительности весьма колоритна, она была ярким человеком, и большой исторической фигурой.

25 ноября 1741 г. “дщерь” Петра Великого, опираясь на поддержку гвардии, совершила очередной государственный переворот и захватила власть. Особенности этого переворота состояли в том, что Елизавета Петровна имела широкую поддержку простых людей города и низов гвардии (только 17,5% из 308 участников-гвардейцев были дворянами), видевших в ней дочь Петра, все тяжести правления которого уже забылись, а личность и деяния начали идеализироваться. Переворот 1741 г., в отличие от других, имел патриотическую окраску, т.к. был направлен против засилья иностранцев.

В подготовке переворота пыталась принять участие иностранная дипломатия, стремившаяся своим содействием Елизавете получить политические и даже территориальные дивиденды. Но все надежды французского посла Шетарди и шведского - Нолькена, в итоге, оказались тщетны. Ускорило осуществление переворота то, что о встречах Елизаветы с иностранными послами стало известно правительнице Анне Леопольдовне и над любительницей балов и развлечений нависла угроза насильственного пострижения в монахини.

Захватив власть, Елизавета Петровна провозгласила возвращение к политике своего отца, но едва ли ей было по силам подняться до такого уровня. Она сумела повторить эпоху правления великого императора скорее по форме, а не по духу. Елизавета начала с восстановления созданных Петром 1 учреждений и их статуса. Упразднив Кабинет министров, вернула Сенату значение высшего государственного органа, восстановила Берг - и Мануфактур-коллегии.

На смену немецким фаворитам при Елизавете приходят русские и украинские дворяне, отличавшиеся большей заинтересованностью делами страны. Так, при активном содействии ее молодого фаворита И.И. Шувалова был открыт в 1755 г. Московский университет. По инициативе его двоюродного брата, с конца 1740-х гг. фактического главы правительства П.И. Шувалова , в 1753 г. был издан указ ”об уничтожении внутренних таможенных и мелочных сборов”, давший импульс развитию торговли и формированию внутреннего всероссийского рынка. По указу Елизаветы Петровны 1744 г. в России фактически отменялась смертная казнь.

В тоже время ее социальная политика была направлена на превращение дворянства из служилого в привилегированное сословие и укрепление крепостничества. Она всемерно насаждала роскошь, что приводило к резкому увеличению затрат дворян на себя и содержание своего двора.

Эти траты падали на плечи крестьян, в эпоху Елизаветы окончательно превратившихся в “крещеную собственность”, которую без малейшего угрызения совести можно было продать, обменять на породистую собаку и пр. Отношение дворян к крестьянам как к “говорящей скотине” вызывалось и завершившимся к тому времени культурным расколом российского общества, в результате которого русские дворяне, заговорившие по-французски, более не понимали своих крестьян. Усиление крепостничества выразилось в получении помещиками права продавать своих крестьян в рекруты (1747 г.), а также ссылать их без суда в Сибирь (1760).

В своей внутренней и внешней политике Елизавета Петровна в большей степени учитывала общенациональные интересы. В 1756 г. Россия на стороне коалиции из Австрии, Франции, Швеции и Саксонии вступила в войну с Пруссией, поддерживаемой Англией. Участие России в “Семилетней войне ” 1756-1763 гг. поставило армию Фридриха II на грань катастрофы.

В августе 1757 г. в битве при Гросс-Егерсдорфе русская армия С.Ф. Апраксина в результате успешных действий отряда генерала П.А. Румянцева добилась первой победы. В августе 1758 г. генерал Фермор при Цорндорфе, понеся значительные потери, сумел добиться “ничьей” с армией Фридриха, а в августе 1759 г. при Кунерсдорфе войска П.С. Салтыкова ее разгромили.

Осенью 1760 г. русско-австрийские войска захватили Берлин и лишь смерть Елизаветы Петровны 25 декабря 1761 г. спасла Пруссию от полной катастрофы. Ее наследник Петр III, боготворивший Фридриха II, вышел из коалиции и заключил с ним мирный договор, вернув Пруссии все потерянное в войне.

Несмотря на то, что Елизавета Петровна, в отличие от своего отца, использовала безграничную власть не столько в интересах государства, сколько ради удовлетворения собственных нужд и прихотей (после ее смерти осталось 15 тыс. платьев), она вольно или невольно подготовила страну и общество к следующей эпохе преобразований. За 20 лет ее правления страна сумела “отдохнуть” и накопить силы для нового рывка, который пришелся на эпоху Екатерины II.

Правление Елизаветы Петровы (кратко)

Правление Елизаветы Петровы (кратко)

Будущая русская императрица Елизавета Петровна Романова была рождена в незаконном на тот момент браке между Петром Первым м Екатериной Первой восемнадцатого декабря 1709 года. Пётр Первый, как только узнал о рождении дочери, решил даже отменить запланированное на этот день торжество по случаю окончания русско-шведской войны. Уже весной 1711 года незаконнорожденная Елизавета была объявлена царевной.

Современники отмечают, что девушка отличалась любовью к верховой езде, танцам, а также была необычайно находчива, умна и выразительно красива. Образование Елизавета Петровна получила в Измайловском, а также Преображенском сёлах, где ей преподавали иностранные языки, географию и историю.

Пётр предпринял не одну попытку выдать замуж дочь за многочисленных претендентов из числа знати и правящих династий, но ни одна из них не увенчалась положительным результатом. На подобные неудачи были обречены попытки Меньшикова «свести» Елизавету при Петре Втором.

В 1730 году скончался Пётр Алексеевич и встаёт вопрос о новом правителе России, но Верховный Тайный Совет отдаёт правление в руки сестры Елизаветы Анны Иоанновны. В период правления последней страна переживала не лучшие свои дни: казна была разграблена дворцовыми развлечениями и фаворитами, престиж государства падал с каждым днём и пр. В результате дворцового переворота Елизавета всё-таки получает власть и вступает законно на престол в 1741 году.

Желая как можно скорее восстановить состояние государства к былому, Елизавета решает продолжить реформы, начатые Петром Первым и первый её приказ – отмена в России смертной казни. Также с 1741 года начался этап внутриполитических реформ: появляется Сенат (новый законодательный орган), составляются новые законы. Кроме того, Елизавета Петровна улучшает положение дворянского сословия, отменяет таможенные пошлины и тем самым активизирует «застоявшийся» российский рынок. Именно в период правления этого монарха в России появляются новые академии и университеты, а также производится вторая перепись населения.

Не менее активно правительница вела и свою внешнюю политику. В самом начале её правления Россия ведёт военные действия со Швецией, которая стремилась отомстить России за своё поражение в Северной войне. Итогом данных действий становится передача России части Финляндии. После этого Россия вступает в войну за Австрийское наследство.

Королева Англии Елизавета - одна из самых почитаемых и противоречивых фигур Соединенного Королевства.
Елизавета I вне всяких сомнений доказала, что женщина может править Англией не хуже, чем любой мужчина. С одной стороны, эпоху ее долгого правления, снискавшего монархине любовь и уважение народа, страна устояла перед многими бедами и успешно противостояла могущественной Испании. С другой стороны, многие исследователи отмечают, что своими политическими успехами Елизавета должна была быть обязана своим ближайшим советникам, а сама она была правителем слабым. Эти споры не утихают до сих пор.

Елизавета, вошедшая в историю как Глориана (от gloria - слава) и Королева-девственница, была истинной дочерью своего колоритного отца Генриха VIII, всегда служившего ей примером. Она по-мужски твердо правила почти 45 лет, сочетая решительность с по-женски лукавой дипломатией, и помогла своему королевству устоять перед политическими врагами внутри страны и за ее пределами.
Так называемая Елизаветинская эпоха - вторая половина XVII века - считается одним из самых интересных периодов в истории Англии. Расцвет изящных искусств и поэзии, музыки и театра, пьесы Уильяма Шекспира и Кристофера Марло, величайшие памятники англоязычной литературы, прекрасная, тонкая поэзия Эдмунда Спенсера и Филипа Сиднея, открытие новых земель вдали от Европы Фрэнсисом Дрейком, Уолтером Рэйли, Мэтью Фробишером, Хемфри Гилбертом и Ричардом Гренвиллом, которые передают короне захваченные в испанских колониях сокровища... Сама Елизавета никогда не была даже в соседней Франции, но поощряла подвиги своих мореходов так же рьяно, как и труды придворных поэтов и драматургов.

Эпоха королевы Елизаветы I

При Генрихе VIII в Англии началась Реформация. Причиной Реформации явилась заинтересованность английского дворянства в захвате церковных земель и стремление английской буржуазии сделать церковь простой и дешевой.
Поводом к Реформации послужил отказ папы римского разрешить королю Генриху VIII развод с его первой женой Екатериной Арагонской, тетей германского императора Карла V. Развод короля в конце концов был оформлен парламентов без санкции римского папы, после этого Генрих VIII женился на Анне Болейн фрейлине бывшей королевы.
В ответ на отказ папы Генрих VIII в 1534 году издал акт о супрематии (верховенстве), в силу которого король был объявлен главой английской церкви. В акте говорилось о неприкосновенности всех старых католических догматов и обрядов; менялся только глава церкви, место римского папы занял король; епископат сохранился и стал опорой абсолютизма. Новая английская церковь заняла среднее положение между католицизмом и протестантизмом. В 1536 и 1539 годах были закрыты монастыри и конфисковано монастырское имущество - здания, всякого рода украшения, золотые и серебряные ценности и, самое главное, обширные монастырские земли.

Главная цель королевской Реформации заключалась в стремлении завладеть церковными землями, освободиться от опеки римской церкви и подчинить английскую церковь королевской власти. Но конфискованные земли недолго удержались в королевской казне, сразу же став объектом торговли и спекуляции; частично они были розданы королевским фаворитам. Секуляризация церковных земель имела огромные социальные последствия. На их приобретении разбогатели новые собственники, выходцы из среднего и мелкого дворянства, частью из среды буржуазии. Новые владельцы секуляризованных земель, стремясь повысить свои доходы, сгоняли крестьян с их наделов или повышали ренту до таких размеров, что держателям было не под силу ее платить, и они сами покидали свои участки.
При Эдуарде VI англиканская церковь несколько приблизилась к протестантизму (признание догмата о предопределении), но уже с 1553 года, в правление Марии Тюдор, дочери Генриха VIII и Екатерины Арагонской, которая была женой испанского короля Филиппа II, в Англии началась католическая реакция. Опираясь на поддержку Испании, королева восстановила католицизм и начала жестоко преследовать протестантов. Однако Мария не решилась возвратить монастырям земли и другое имущество. После ее недолгого правления коронная перешла к ее младшей сестре - дочери Генриха VIII и Анны Болейн Елизавете (1558-1603).

Елизавета вступила на престол в 1558 году после смерти сестры. Она провела первую свою молодость нерадостно. Мать ее погибла на эшафоте, отец держал ее вдали, долго не признавая законной наследницей. В правление Марии она подвергалась опасности лишиться жизни, предстателем ее был Филипп. Но время это прошло для нее недаром. Она много училась и обладала умом, способным принять с пользой результаты науки. Сверх греческого и латинского она знала еврейский язык, а также много европейских языков; она принадлежала не только к ученым женщинам, но, можно сказать, к ученым мужам. Когда она вступила на престол, ясно было, что она не имела еще сформировавшегося отношения к политике внутри страны. Были причины, заставлявшие думать, что она готова была сделать католицизму некоторые уступки, если бы в ее дела не вмешался суровый и фанатический папа Павел IV, который принял явную сторону Марии Стюарт, объявив Елизавету незаконной дочерью и брак ее отца недействительным. Папа Павел IV, в миру Джампьетро Карафа (1476-1559), римский папа с 1555. Кардинал с 1536. До избрания папой возглавлял верховный инквизиционный трибунал. С фанатической жестокостью преследовал инаковерующих, боролся с Реформацией (пытки, сожжение на костре при нём стали обычным явлением). По указанию Павла IV в 1559 был впервые издан "Индекс запрещенных книг". Когда он умер, народ сбросил его статую в Тибр и сжёг тюрьму инквизиции. Этим неосмотрительным поступком папы определились религиозные отношения Елизаветы: она стала во главе партии Кранмера, партии умеренных протестантов. Томас Кранмер, английский реформатор, 1489—1556, с 1524 профессор богословия в Кембридже, 1530—31 был посылаем к папе по делу развода короля с супругой; в Германии познакомился с реформаторами, тайно женился на дочери пастора в Нюрнберге. По возвращении возведен в сан архиепископа Кентерберийского, посоветовал Генриху VIII отделиться от Рима; при этом короле и особенно при Эдуарде VI старался очень о введении реформации. По вступлении на престол Марии (1553) заключен в темницу, 31 марта 1556 сожжен на костре. При Елизавете акт, изданный при Марии, которым Англия возвращалась снова в лоно католической церкви, объявлен недействительным. Собранный в Лондоне собор из епископов подтвердил во всем волю королевы. Обрядные книги, введенные при Кранмере, снова получили свое употребление. В 1562 году был издан акт однообразия и единства веры, этот акт был направлен против католиков и диссидентов - протестантов, учение которых не согласовалось с общепринятым. В 1571 году был издан акт парламента (английский символ веры), провозглашавший Англию протестантской страной. В 36 статьях акта было высказано главное отличие англиканской церкви от католицизма и протестантизма. Приближаясь в догматическом учении к протестантизму, она внешней, обрядовой стороной примыкала к католицизму. В новый символ веры был включен кальвинистский догмат о предопределении. Против католиков были изданы суровые законы. Был совершенно воспрещен доступ в Англию иезуитам. Католики должны были уплачивать высокие дополнительные налоги. Переход из протестантизма в католицизм был приравнен к государственной измене.

Длительное сорокапятилетнее царствование Елизаветы приходится на период особенного экономического оживления Англии. Образование многочисленных торговых компаний для торговли с другими странами, в том числе с Индией и Америкой, начало английской заморской колонизации, бурный рост английского торгового флота, развитие суконной мануфактуры, все большее распространение капиталистического фермерства - все эти явления составляют наиболее яркие черты так называемого века Елизаветы.
Восстанавливая протестантизм, Елизавета шла навстречу интересам нового дворянства и буржуазии, прочно обеспечивая права собственников бывших монастырских земель.
Как и при Генрихе VIII, парламент оказывал королеве всяческое содействие в ее борьбе с феодально-католическими группировками. Выставленная католиками претендентка на английскую корону шотландская королева Мария Стюарт (тоже происходившая по женской линии из династии Тюдоров) при поддержку агентов Елизаветы была изгнана из Шотландии. Бежав в Англию, Мария Стюарт попал в плен к Елизавете. После долголетнего тюремного заключения она была казнена в 1587 году. Казнь Марии Стюарт явилась серьезным поражением католической реакции в Европе. Папа Сикст V особой буллой призвал католиков к войне с Англией.
В деле Марии Стюарт большое участие принимали агенты испанского короля Филиппа II. Феодально-католическая реакция внутри страны и испанское вмешательство извне одинаково беспокоили правительство Елизаветы. Испания стала на долгое время национальным врагом Англии и по другой, еще более важной причине. По мере того как развивалась и крепла английская морская торговля, Испания все больше становилась для английских буржуазных кругов главной помехой для проникновения их в многочисленные испано-португальские колонии.

Елизавета поддерживала нидерландскую революцию с целью ослабления Испании. Английские корабли с ведома и поощрения Елизаветы нападали без всякого объявления войны на испанские флотилии, шедшие из Америки в Испанию с драгоченными грузами, и грабили их. Два крупнейших адмирала Елизаветы - Дрэйк и Гаукинс - начали свою политическую карьеру в качестве пиратов. Чтобы покончить с английским пиратством и восстановить в Англии полностью испанское влияние, подобно временам Марии Кровавой (Марии Тюдор), Филипп II в 1588 году предпринял свой поход «Непобедимой Армады».
В Англии война с Испанией получила значение борьбы за национальную самостоятельность страны. Были созданы сухопутная армия для отпора десанту и защиты Лондона и флот, насчитывавший около 200 боевых и транспортных кораблей. Большую часть этого флота составляли частные купеческие и пиратские суда, присланные различными городами Англии. В противоположность испанскому английский флот состоял из легких быстроходных кораблей и был лучше вооружен артиллерией. В соответствии с этим была принята такая тактика: избегать генерального морского сражения, но активно атаковать отдельные корабли и мелкие соединения на флангах и в тылу армады. Экипажи английский судов состояли из моряков, прошедших хорошую школу в торговом или рыболовном флоте и нередко участвовавших в пиратских налетах на испанские корабли. Хаукинс, Рэли и другие крупные пираты и мореходы того времени рпиняли участие в сражении с армадой. Англичанам помогал голландский флот.
26 июля 1588 года армада вышла из Ла-Коруньи и через несколько дней достигла английских вод у Плимута. Отсюда она направилась к Дюнкерку. Это был момент, удобный для атаки со стороны английского флота. Морские сражения длились две недели, и в итоге армада не смогла дойти до Дюнкерка. Испанскому флоту не удалось соединиться с сухопутными войсками, он был оттеснен в Северное море, потеряв большое количество кораблей. Большие потери и деморализация моряков и солдат заставили командование армады начать отступление. Но сильный южный ветер не позволил совершить обратное плавание через Ла-Манш. Разразившаяся буря разбросала корабли армады у берегов Шотландии и довершила ее разгром. На западном побережье Ирландии было взято в плен более 5 тысяч выброшенных сюда бурей испанцев.
С гибелью армады было подорвано морское могущество Испании. Господство на море стало переходить к Англии и Голландии, что открывало перед ними возможность осуществить большие колониальные захваты и ускорить посредством грабежа колоний процесс первоначального накопления и развитие капитализма. В 1596 году английские корабли разгромили испанский флот в гавани Кадиса.

Успехи внутренней и внешней политики Елизаветы весьма подняли ее авторитет в глазах растущих буржуазных классов Англии. Парламент весьма щедро субсидировал ее правительство. Однако к концу царствования Елизаветы обнаружились некоторые признаки недовольства буржуазии режимом абсолютизма. Частично эта оппозиция выражалась в критических выступлениях членов парламента. В 1601 году парламент резко запротестовал против практиковавшейся королевой торговли патентами на монопольное производство разных промышленных товаров отдельными лицами или компаниями. Понадобилось вмешательство самой Елизаветы и обещание ее прекратить подобную практику, чтобы успокоить раздраженный парламент. Не был парламент доволен и церковной политикой королевы. Часть буржуазии и нового дворянства склонялась к углублению реформации англиканской церкви в духе кальвинизма. Но Елизавета не хотела порывать с епископальным англиканским строем, в котором епископы превращались в наиболее послушное орудие абсолютизма.
Оппозиционные настроения зрели и вне парламента. Наиболее удобной формой, отражавшей недовольство выросших и окрепших буржуазных классов политикой абсолютизма, являлось новое религиозно-церковное направление, получившее название - пуританизм. Пуританами называли вначале сторонников англиканской церкви, но тех, которые наиболее ратовали за очищение ее культа от пережитков католицизма (само слово пуритане происходит от латинского слова purus - чистый). Впервые название пуритан появилось в 60-е году XVI века. В 70-80-е годы число их в Англии сильно увеличилось. Пуритане в это время уже и организационно начали порывать с господствующей англиканской церковью, выходя из нее и создавая свои особые церковные общины с выборными старшинами (пресвитерами) во главе. Пуританские церковные общины обеспечивали полную самостоятельность в церковных делах. Таким образом, английская буржуазия и английское новое дворянство начинали свое освобождение в религиозной области с тем, чтобы в дальнейшем перейти к борьбе против всего феодально-абсолютистского строя в целом. Уже в XVI века в английском пуританстве отчетливо выделились два направления: более правое - пресвитерианское, представленное наиболее крупной буржуазией и крупным дворянством, и более левое - индепендентское, находившее себе последователей главным образом в среде мелкой буржуазии, джентри и крестьянства. Правительство Елизаветы отнеслось крайне враждебно к пуританам. Пуритане, подобно католикам, подвергались преследованиям. Их, как и католиков, сажали в тюрьмы, изгоняли из страны, подвергали всевозможным штрафам. Но число пуритан продолжало возрастать, свидетельствуя все более о готовящемся разрыве буржуазных классов с абсолютизмом.

В 1600 году была организована Ост-Индская компания - орудия колониальной английской политики в Индии. Акционерным компаниям покровительствовала королева, получавшая значительную долю прибыли, не говоря о займах и подарках. Снаряжались экспедиции для открытия и освоения новых земель. Одной из первых была экспедиция Фробишера. Мартин Фробишер (около 1530 или 1540 - 1594), английский мореплаватель. В 1576—78, во время поисков северо-западного пути в Китай и Индию, открыл южное и юго-восточное побережье Баффиновой Земли (п-ов Мета-Инкогнита), проник в проливы, отделяющие её от материка и Гренландии (будущие Гудзонов и Дейвиса проливы), открыл "пролив" (оказавшийся заливом), название позже его именем. До и после арктических плаваний командовал пиратскими кораблями; в 1588 участвовал в сражении против "Непобедимой Армады". В последние годы царствования Елизаветы флот Ост-Индской компании побывал на «Островах пряностей» (Молуккских островах) и в индийском порту Сурат, положив начало торговле Англии с Индией, после того как в 1612 году английские корабли разбили португальскую эскадру близ Сурата, компания создала в этом городе свою постоянную торговую факторию.

Елизавета была незаурядной правительницей, умело использующей весь предшествующий политический опыт Тюдоров. Она охраняла высокий престиж пэрства, оказывала феодальной знати всестороннюю поддержку за счет крупных выплат из казны, прощения долгов, земельных пожалований, раздачи должностей. Дальновидность королевы проявилась в том, что она стремилась сделать своей опорой и буржуазно-дворянские круги. Любимым ее символом был пеликан, по преданию кормящий птенцов мясом, вырванным из собственной груди. Пеликан олицетворял безграничную заботу королевы о ее нации.
Елизавета довела до совершенства политику лавирования между дворянством и буржуазно-дворянским лагерем, традиционную для Тюдоров.
Протекционистская политика Тюдоров способствовала прогрессу производства и торговли. Важную роль в развитии сукноделения сыграли статуты Генриха VII, запрещавшие вывоз шерсти и необработанного сукна из Англии. Навигационные акты обоих Генрихов поощряли мореплавание и торговлю английского купечества и привлекали на английский рынок иностранцев. Елизавета I активно насаждала новые ремесла - производство стекла, бумаги, хлопчатобумажных тканей и др. По ее инициативе были созданы крупные паевые товарищества, способствовавние качественному скачку в горнодобывающей промышленности и металлургии.
К концу XVI - началу XVII веков короне все сложнее становилось осуществлять политику лавирования. Прогрессирующее материальное оскудение феодальной аристократии требовало расширения поддержки королевской власти. Однако в это время Елизавета I столкнулась с жестоким финансовым дефицитом. Расходы на ведение борьбы с Испанией, на помощь протестантам в Нидерландах и Франции, покорение Ирландии опустошили казну. Королева была вынуждена продавать коронные земли. Размеры ее пожалований и прямых выплат из казны дворянству сократились. Это вызвало недовольство феодальной аристократии, что вылилось в антиправительственный заговор в 1601 году во главе с графом Эссексом. 8 февраля 1601 года в Лондоне они вышли на улицу под знаменем с изображением герба графом Эссексов, рассчитывая вызвать в городе восстание. Но большинство лондонцев, справедливо ожидая от победы заговорщиков только возвращения мрачных времен феодальных распрей, не поддержали мятежников. Солдаты королевы легко разогнали выступивших мятежников, граф Эссекс и его сообщники были схвачены и посажены в Тауэр. Тем не менее Елизавета, опасаясь волнений среди лондонской бедноты, держала столицу на военном положении в течение двух недель. Неспокойно было и в соседнем с Лондоном графстве Медлсекс. В таких условиях Тайный совет поспешил вынести Эссексу смертный приговор, и в конце февраля он был казнен; были наказаны и другие участники мятежа. Одновременно с ростом претензий к королеве со стороны консервативного лагеря назрели изменения в отношениях короны с буржуазно-дворянскими кругами. В последние годы своего правления Елизавета резко усилила нажим на парламент, требуя все новых и новых субсидией, сборов на военные нужды, принудительных займов. Она стала устанавливать дополнительные торговые пошлины и поборы с купеческих компаний. Особое недовольство населения вызвало в 90-е годы XVI века беспрецедентное увеличение количества частных монополий, которые распространились на большинство отраслей производства и торговлю почти всеми видами товаров. Государственное регулирование экономики, которое до 60-70-х годов стимулировало ее развитие, теперь превратилось в тормоз.

В парламенте сформировалась оппозиция, которая начала оказывать активное сопротивление короне в социально-экономических и политических вопросах. В последних парламентах Елизаветы разгорелся острый конфликт между палатой общин и королевой из-за монополий. В 1601 году оппозиция одержала свой первый серьезный успех, добившись отмены некоторых из них.
Нарушение баланса в социально-экономической политике короны, ее финансовой банкротство и конфликт между королевской властью и парламентом свидетельствовали о том, что уже в конце XVI - начале XVII веков английский абсолютизм вступил в пору своего кризиса.
Елизавета держала блестящий двор. Роскошная свита сопровождала ее в лондонские или загородные дворцы - Гемптон корт, Гринвич, Ричмонд, Уайтхолл, Виндзор. Любимым дворцом королевы был Ричмонд. В Лондоне она никогда не останавливалась в Тауэре, ей помнились два месяца заточения в годы правления сестрицы Марии и, как свидетельствовали современники, мешали спать звуки, издаваемые обитателями королевского зверинца неподалеку. Каждое лето Елизавета отправлялась в "высочайшее путешествие" по Южной и Центральной Англии (на север она не выбиралась никогда). Королеву сопровождало несколько сотен придворных и слуг. Кортеж останавливался у поместных дворян, что было для них сомнительной радостью: в пересчете на нынешние деньги один день пребывания королевы и ее челяди влетал в сто тысяч фунтов.

Культура Англии при Елизавете

Шестнадцатый век, бывший в истории Англии веком зарождения капитализма, был в то же время периодом блестящего расцвета ее культуры. Средоточием новых гуманистических идей в Англии был Оксфордский университет. Английские гуманисты Оксфордского кружка Гросин, Линакр и Джон Колет были восторженными поклонниками античной литературы, горячо пропагандировали в Англии изучение греческого языка, который, по мнению тогдашних гуманистов, был ключом к сокровищам античной культуры. Они оказали большое влияние на формирование гуманистических идей английской литературы. Особенно велико было идейное и нравственное влияние Джона Колета (1467-1519). Сын богатого купца и мэра Лондона, Колет изучал во Франции и Италии теологию, готовясь к деятельности проповедника. Он хорошо знал античную литературу, труды итальянских гуманистов. Подобно своим учителям, Колет пытался сочетать священное писание с учением Платона и неоплатоников. Колет был горячим защитников гуманистической системы воспитания; высказывался против телесных наказаний и схоластических методов обучения. В созданной им школе с гуманистической программой воспитания молодеешь овладевала латинским и греческим языками, приобщалась не только к христианской литературе, но также и к произведениям античных классиков. Благодаря Колету в Англии возникли светские, так называемые грамматические школы. Колет оказал огромное влияние на Томаса Мора.

Томас Мор (1478-1535), канцлер Генриха VIII, был свидетелем всех тех ужасов, которые несла с собой эпоха первоначального накопления в Англии. Он видел народные бедствия, названные огораживаниями.
В первой части своего романа-трактата «Золотая книга, столь же полезная, как забавная, о наилучшем устройстве государства и о новом острове Утопии » Мор в резком свете изображал Англию XVI веке, критикуя политику огораживаний и кровавое законодательство. От лица вымышленного путешественника Рафаила Гитлодея Мор рассказывает о счастливой стране на далеком острове Утопия (по-гречески «несуществующее место»). В этой стране нет частной собственности. Все жители острова трудятся, занимаясь ремеслом, а поочередно и сельским хозяйством. Благодаря труду всех членов общества продукты производятся в таком большом количестве, что можно распределять их по потребностям каждого. Образование доступно всем членам общества, оно основано на соединении теоретического обучения с трудовым воспитанием. Обществом руководят избираемые на один год должностные лица. Не переизбирается лишь князь, чье звание и должность остаются пожизненными. Дела важные и значительные решаются на народном собрании всех утопийцев. Деньги не играют никакой роли в Утопии, и к ним отношение презрительное: из золота делают цепи для преступников.
Организация ремесла представлялась Мору в семейной форме со включением посторонних, желавших заниматься этим ремеслом. В обществе Томаса Мора существует рабство, но рабами временно становились только осужденные за преступления. Рабы выполняли самую грязную и тяжелую работу. Рабочий день в Утопии длился шесть часов, после чего все утопийцы занимались науками. Гениальность произведения Мора в том, что он проводит принципы обязательного для всех труда и решает по-своему сложные проблемы уничтожения противоположности между городом и деревней, между физическим и умственным трудом.
Конечно, Томас Мор создал свою «Утопию» еще до того, как Елизавета взошла на престол, но идеи, высказанные в его произведении, оказали существенное влияние на мыслителей и литераторов ее времени. Томас Мор был крупным государственным деятелем: при Генрихе VIII он был лордом-канцлером, первым лицом в государстве после короля. Но Мор выступил против английской Реформации. По требованию короля он был осужден и казнен в 1535 году. На этом основании в клерикальной историографии Томас Мор рассматривается как мученик за католическую веру, против которой так рьяно выступала Елизавета. На самом деле Мор являлялся сторонником веротерпимости. В его «Утопии» каждый может верить во что хочет и никакие религиозные взгляды не осуждаются.

Время правления Елизаветы - время расцвета гуманистического театрального искусства, которое наиболее ярко воплотило в себе общественный подъем эпохи Возрождения. Величайшим представителем английского Возрождения был Уильям Шекспир (1564-1616).
В произведениях Шекспира получили яркое выражение гуманистические идеи английского Возрождения. В своих комедиях «Венецианский купец», «Много шума из ничего», «Сон в летнюю ночь» и других он ярко выразил чувство утверждения радости жизни, любви, борьбы с судьбой. Все его творчество проникнуто уважением к человеку независимо от его происхождения. В своих комедиях Шекспир изобразил мысли, чувства и переживания людей, освободившихся от религиозного, мистического мировоззрения средневековья.
В трагедиях «Гамлет», «Король Лир», «Отелло» , «Кориолан » и других Шекспир, исходя из сложной и противоречивой обстановки в Англии того времени, показал столкновение гуманистических идеалов человека с этикой и моралью грядущего капиталистического общества: эгоизмом, жаждой обогащения, силой денег, предпочтение личных интересов общественным, ханжеством и лицемерием.
В своих исторических пьесах «Генрих VI», «Ричард III», «Король Джон», «Генрих V» Шекспир показывает прошлое Англии и глубоко анализирует политическую борьбу того времени, ее движущие силы. Шекспир - убежденный сторонник твердой королевской власти, абсолютизма. Шекспир - решительный враг феодальной анархии, узкой олигархической политики феодально-аристократической верхушки.

Наиболее ярко особенности английского Возрождения проявились в сценическом искусстве. В XVI веке театр в Англии был местом, где собирались представители всего населения. Его посещали аристократы и джентльмены, купцы и чиновники. В театр заходили крестьяне, приезжавшие в город на рынок, ремесленники, матросы и портовые рабочие. Все зрители обычно бурно реагировали на пьесу, игру актеров, отдельные реплики. Спектакль шел то под одобрительные возгласы публики, то под крики возмущения, то в глубоком молчании.
Во второй половине XVI века в Лондоне появился целый ряд театров, как публичных, так и частных. Большой популярностью пользовался театр «Глобус», где Шекспир был драматургом и пайщиком. Он находился на окраине Лондона, около Темзы, и представлял собой огромный сарай без крыши, где могло помещаться до 2000 зрителей. Представления шли только днем, так как искусственного освещения не было. В партере находились самые дешевые места, вокруг партера были крытые ложи в 2-3 яруса для состоятельной публики. Знаменитая шекспировская сцена представляла собой помост, поднятый над уровнем партера, занавеса не было, бутафория была примитивной.
В репертуаре театра было обилие постановок из истории Англии, особенно средневековой (драмы Кристофера Марло), а также драмы или трагедия, в которых зрители видели конфликты, взятые из окружающей жизни.
Среди поэтов-драматургов младшего поколения выделялся Бен Джонсон (1573-1637). Бен Джонсон, автор многих комедий, в противоположность Шекспиру, более резко отразил в своем творчестве антифеодальные и антиабсолютистские настроения нараставшей буржуазной оппозиции конца XVI начала XVII веков. Его изображение праздного придворного общества, разоряющихся дворян-кутил, взяточничества, произвола королевских судей и чиновников носит яркий политико-сатирический характер и является непосредственной подготовкой публицистики эпохи английской буржуазной революции середины XVII века.
Конец эпохи Возрождения ознаменовался выступлением крупнейшего английского философа Френсиса Бэкона.
Но не все роды и виды искусства одинаково расцветали. В архитектура главенствовал так называемый стиль Тюдоров, который представлял собой не более чем первый шаг к освобождению от средневековой готики. Ее элементы сохраняются вплоть до крупнейшего зодчего - Айниго Джонса (1573-1651). Лучшее произведение Айниго Джонса - проект королевского дворца Уайтхолл, осуществленный лишь незначительно (павильон Банкетинг хауз), соединяет стиль высокого Ренессанса с архитектурными формами, имеющими свои национальные корни в Англии.

Что касается живописи, то при Елизавете в Англии работало значительное число живописцев так называемого второго дивизиона, по большей части фламандцев. Для создания королевских портретов были разработаны соответствующие строгие правила и ограничения. Портреты королевы должны были писаться только с образцов, которые делались только мастерами по выбору самой Елизаветы. Существовал строгий канон написания придворных портретов, который затем распространился на весь аристократический портрет. Композиция таких портретов была статична, на лицах отсутствовали эмоции, они были как будто безжизненны, пристальное внимание уделялось только деталям костюма.
Портретная миниатюра была в этом отношении более свободна для проявления творческой фантазии. Искусство портретной миниатюры процветало в Англии. Ведущими английскими миниатюристами были Хиллиард и Оливер.
Хиллиард создавал сложные миниатюры, на которых изображались фигуры в полный рост. Оливер работал в той же технике, что и Хиллиард, но его миниатюрам была присуща большая пластичность. Он использовал светотени, экспериментировал с ультрамариновым фоном.
В английской музыке ведущими являлись камерные произведения - мадригалы, а также церковные хоры.

Личность Елизаветы

Елизавета вошла в историю под именем «королевы-девственницы». Ее упорное нежелание выходить замуж - это одна из загадок ее царствования. Прежде всего это было основано на том, что у королевы не было детей. Одни из исследователей считали, что королева страдала бесплодием. В своих выводах они основывались на том, что сводная сестра Елизаветы Мария Тюдор также страдала бесплодием, а сама Елизавета была уверена, что в их роду есть некая наследственная болезнь. Однако, свидетельства современников, основанные на показаниях самых разных лиц, близких к королеве - медиков, прачек, служанок, говорят о том, что королева была способна к деторождению. Однако, при этом единственный факт, который был известен - это то, что Елизавета никогда не страдала нарушением цикла. Совершенно очевидно, что этот факт не говорит о том, что Елизавета могла иметь детей. В Европе в начале ХХ века была распространена радикальная версия, что Елизавета была королевой-девственницей в буквальном смысле, т.е. некоторые физиологические особенности ее организма не позволяли ей вступать в близкие отношения. Эта версия также не нашла никакого подтверждения, также не было известно, в чем заключались эти «физиологические особенности». Эта версия основывалась помимо всего прочего на знаменитом письме Марии Стюарт к Елизавете, в котором Мария Стюарт называет ее не такой как все женщины, неспособной к браку.
Однако, приведенные выше точки зрения на безбрачие королевы страдают излишним романтизмом. Быть может, объяснение гораздо проще и убедительнее: ее нежелание выйти замуж — ни что иное, как продуманный политический ход. Елизавета любила повторять, что она «замужем за Англией»; на самом деле так называемые «брачные игры» при дворе превратились стараниями королевы чуть ли не в основное ее оружие. Сватовство иностранных принцев держало в постоянном напряжении противоборствующие страны, ибо замужество Елизаветы (если бы оно состоялось) способно было нарушить политическое равновесие в Европе и создать совершенно иной расклад сил. Королева этим пользовалась. Не собираясь выходить замуж, она, тем не менее, чуть ли не постоянно находилась в состоянии «обручения» с тем или иным претендентом: так, например, сватовство французского герцога Алансонского длилось не много, не мало — 10 лет (с 1572 по 1582 год!); в зависимости от политической ситуации во Франции и Испании Елизавета то приближала, то отдаляла претендента, заставив Екатерину Медичи (регентшу во Франции) и Филиппа II (короля испанского) изрядно поволноваться, ибо возможный брак английской королевы и французского принца изрядно подорвал бы возможность мирного сосуществования между Валуа и Габсбургами.
Не выходить замуж было выгодно и с другой точки зрения. Королева-девственница имела неограниченную возможность очаровывать личным обаянием своих советников и придворных. Мужчины, влюбленные в нее, делались покорнее и превращались в более надежных помощников. Впрочем, на сей счет Елизавета особо не обольщалась: любя лесть, она, тем не менее, знала всему истинную цену; одной «влюбленности» здесь было недостаточно, и в сердцах придворных так же, как у и иностранных принцев, жила надежда на брак с сиятельной повелительницей. В разные годы эту надежду лелеяли такие знатные английские вельможи, как Пикеринг, Арундел; Лестер. Всячески распаляя желания в умах и сердцах мужчин, Елизавета ни разу не думала о браке серьезно. Слишком близко сталкиваясь с чудовищным, неразмышляющим мужским самолюбием и тщеславием, она не могла не презирать мужчин. В своем раболепии перед ней они доходили до абсурда (так, например, один провинциальный дворянин, некто Каргли, добровольно согласился на роль шута при дворе) — но только в том случае, если надеялись на милости с ее стороны. Стоило ей чуть ослабить вожжи — и мужчины мгновенно забывали о своей неземной любви (ее фаворит, граф Роберт Лестер, когда Елизавета тяжело заболела оспой, с нетерпением ждал ее смерти в сопровождении нескольких тысяч вооруженных приспешников, надеясь захватить власть). Чтобы добиться своей цели, окружающие ее мужчины не считались ни с чем: у них не было ни твердых политических убеждений, ни моральных принципов. Тот же Лестер в самом начале 1560-х гг., когда его надежды заполучить Елизавету в жены начали стремительно таять, заключил за монаршей спиной неблаговидную сделку с Филиппом II: если последний поддержит его брак с королевой, Лестер берет обязательство отстаивать испанские интересы в Англии и править страной в соответствии именно с этими интересами. Это попахивало государственной изменой; разумеется, королеве стали известны его дерзкие планы, и Лестер не был наказан лишь потому, что в нем еще нуждались. Однако после этого инцидента он мог забыть о возможности брака с Елизаветой. Она больше не доверяла ему, впрочем, его самолюбие так и не позволило ему признать эту очевидность.

Единственным мужчиной при дворе, который пользовался настоящим и неизменным уважением королевы, был Уильям Сесил. Имея прекрасную крепкую семью, он никогда не ухаживал за Елизаветой и не старался понравиться ей как мужчина. Он был достаточно смел, чтобы не соглашаться с ней, и достаточно умен, чтобы делать вид, что соглашается. Его твердые политические убеждения позволяли держаться постоянной четкой позиции. Он был надежен и предан. Он был богат, рачителен и честен, и все попытки врагов королевы подкупить его деньгами бесславно проваливались. Кто знает, быть может, королева совершенно искренне считала, что только этот человек мог бы стать ей достойным мужем. Впрочем, и тут необходимо сделать оговорку: несмотря на свою искреннюю симпатию к Сесилу, платила ему Елизавета унизительно мало. Он жаловался в письмах к друзьям, что государственного пособия ему едва хватает на содержание конюшен, и он вынужден проживать свои родовые поместья и залезать в долги. За 20 лет службы Елизавете он не получил того, что получил за четыре года от короля Эдуарда (щедрость, увы, не входила в список добродетелей королевы).
Безмужие королевы отвечало и главной ее цели: сохранению собственной жизни, ибо вопреки национальным интересам, Елизавете вовсе не нужен был наследник. Отсутствие названного приемника не позволяло интриговать в пользу конкретного человека и не создавало прецедентов для заговоров против Елизаветы. Отсутствие наследника было ее личной гарантией, патентом на власть. Но это было также и неразрешимой проблемой для государства. Королева часто болела, иной раз настолько тяжело, что ее подданных охватывало состояние, близкое к панике. Одновременно с этим обстановка в государстве начинала сильно смахивать на предвоенную: многочисленные фракции и партии намеревались крепко схватиться за власть.
Надо сказать, что минусы положения «королевы-девственницы» едва ли не перевешивали плюсы. Личная заинтересованность приближенных в особой благосклонности королевы создавала при дворе нездоровую, нервную атмосферу постоянного соперничества, всеобщей ненависти и чудовищных склок. Все интриговали и подсиживали друг друга. Благодаря тому, что с каждым мужчиной у королевы были «личные отношения», фракционные конфликты, стычки и вражда при дворе не прекращались ни на день, что, разумеется крайне дестабилизировало общую политическую обстановку в государстве. Эмоциональный уровень общения монарха и подчиненных приводил к тому, что при дворе постоянно вспыхивали мелкие и крупные заговоры, что, конечно, подрывало личную безопасность королевы. Однако она была заложницей собственного (и абсолютного) недоверия к мужчинам, что не позволяло ей остановить свой выбор на одном из них и тем самым положить конец опасным интригам. Она предпочитала иметь лучше строптивых влюбленных подданных, чем строптивых не влюбленных.
Едва ли не самый существенный недостаток ее декларированного девства состоял в отсутствии понимания со стороны народа. В самом деле, вычурные и надуманные идеалы, которые избрала для себя Елизавета-женщина, подошли бы католической монашке, но уж никак не первой невесте Англии. В глазах простых людей королева была не только королевой, правительницей, но и женщиной, причем женщиной, абсолютно непостижимой с точки зрения здравого смысла: отказывающейся выходить замуж и рожать детей. Народ по своему разумению пытался разгадать эту загадку: о Елизавете ходило множество самых разных, зачастую нелицеприятных слухов. Ее безмужие объяснялось двояко: она либо «распутница», либо с ней «что-то не в порядке». Первая версия в особенности подрывала авторитет королевы у простых людей и порождала активное неуважение и нездоровые фантазии: королеве приписывалось неуемное сластолюбие и множество незаконнорожденных детей. Второе утверждение тоже было весьма нелестным для престижа короны: самые фантастические слухи о физическом уродстве Елизаветы берут истоки именно оттуда. Наконец, само понятие «Virgin Queen» заводило иные горячие головы слишком уж в запредельные дебри: в 1587 году к изумленному Сесилу был доставлен выловленный тайными агентами прямо на лондонских улицах некто Эммануэль Плантагенет — «сын королевы Елизаветы от непорочного зачатия».
Елизавета вполне отдавала себе отчет, что ее положение королевы-девственницы приносит Англии слишком много проблем, самой очевидной из которых была абсолютно неразрешимая проблема наследника. Однако она не делала ровным счетом ничего, чтобы изменить положение вещей.
Вопреки утвердившимся мнениям, Елизавета не была мудрым и сильным государственным деятелем, проводившим разумную политическую линию согласно интересам своей страны. Скорее, она была крайне непоследовательным и нерешительным монархом, стремящимся выжить. У нее не существовало хоть сколько-нибудь стройной концепции государственной власти, в соответствии с которой она могла бы отстраивать свое правление. Принимая то или иное решение, она отказывалась руководствоваться не только национальными интересами, но иногда и здравым смыслом, ибо, будучи королевой, всегда оставалась крайне неуравновешенной истеричной женщиной с многочисленными личными причудами. Ее многолетнее царствование продержалось во многом благодаря мужеству, упорству и талантам государственного секретаря Уильяма Сесила; королева, пользуясь правом «ultimo ratio Regis», скорее мешала, чем помогала Сесилу проводить четкую осмысленную политику, вытекающую из национальных интересов Англии. Как только Сесила не стало, мгновенно вся видимая мощь Елизаветинской державы рассыпалась, как карточный домик: оказалось, что ни одна проблема в государстве не решена окончательно.
Все свое царствование Елизавета в общем-то и не пыталась решать никаких проблем: она предпочитала пережидать их, потому что никогда не заботилась о том, что, собственно, произойдет с Англией после ее смерти. Англия интересовала ее гораздо меньше, чем собственное благополучие: Елизавета была обыкновенной эгоисткой, пусть и облаченной властью.

Королева фей

Елизавете посвящали свои произведения многие художники и поэты того времени. Одним из самых известных посвящений королеве считается произведение Эдмунда Спенсера «Королева фей» (в русском переводе «Королева духов»).
Эдмунд Спенсер родился в Лондоне, в дворянской семье, получил образование в Кембридже. В 1569 году Спенсер выпустил свои первые, юношеские произведения - переводы из Петрарки и Дюбеллэ. В 1579 году окончил курс университета,. Спенсер получил с течением времени доступ ко двору, где начал пользоваться покровительством королевы Елизаветы, но никак не мог сделаться настоящим придворным. Спенсер продолжал писать стихи и поэму, приобрел постепенно широкую популярность своими произведениями, при всем том постоянно нуждался и тщетно старался занять более прочное место в административном мире, улучшить свое материальное положение. Только к концу жизни получил от королевы пенсию в 50 фунтов стерлингов за свою поэму "Королева фей"; последние годы провел, главным образом, в своем живописном ирландском поместье Килькольмане, которое было ему подарено лордом Греем, вице-королем Ирландии, и которое он принужден был покинуть после возмущения крестьян, сжегших его дом, завладевших его поместьем и убивших его ребенка; умер через три месяца после этого в Лондоне, почти бедняком, и похоронен в Вестминстерском аббатстве. Современники высоко ценили поэзию Спенсера, называя его князем поэтом, высоко отзывался о Спенсере Джон Мильтон, а также Джон Драйден. Спенсер оказал влияние на поэзию английского романтизма, ему подражали Роберт Бернс и Джеймс Томсон. Чарльз Лэм называл его поэтом поэтов. Его творчество оказало влияние на творчество Перси Биши Шелли, Джона Китса и Джорджа Гордона Байрона.

«Королева фей» считается лучшим произведением Эдмунда Спенсера. В этой поэме Спенсер обнаружил богатую фантазию, изящное поэтическое миросозерцание, понимание природы, умение писать красивым, звучным и колоритным языком. Он очень искусно воспользовался старыми преданиями о короле Артуре и рыцарях Круглого стола, английской народной мифологией, а также мифологическими образами древнего мира; у него выступают Диана, Венера, Купидон, Морфей, нимфы, сатиры, великаны, карлики, колдуны, феи, эльфы. Рыцарские идеалы и традиции, в то время уже отошедшие в область предания, но еще не забытые литературой, несомненно, пользовались симпатиями Спенсера; старое рыцарство, со всем, что в нем было благородного, возвышенного, поэтического или утонченного, оживает в его поэме. Несколько расхолаживает современного читателя аллегорический характер, приданный "Королеве фей", где выступают олицетворения добродетелей - умеренности, целомудрия, справедливости, - и пороков, где под борьбой главного героя с враждебными ему силами разумеется борьба Англии с интригами католицизма.
Спенсер написал только 6 книг из предполагаемых 12. Каждая из написанных книг посвящена той или иной рыцарской добродетели. Так первая книга поэмы заключает в себе легенду о Рыцаре Алого Креста или о Святости; во второй книге описывается легенда о сэре Гюйоне или об Умеренности; третья книга - легенда о Бритомарте или о Целомудрии; четвёртая книга - легенда о Кэмбеле и Теламонде или о Дружбе; пятая книга - легенда об Артегэле или о Справедливости; шестая книга - легенда о сэре Калидоре или о Вежестве. На первый взгляд, может показаться, что построение поэмы абстрактно, схематично и мало чем отличается от заурядных средневековых аллегорий. Но стоит погрузиться в поэму, и такое предубеждение немедленно рассеется. Аллегория усугубляется чарующей пестротой, загадочной многосмысленностью. Аллегория не указывает ни на что внешнее, будучи аллегорией аллегории, что в свою очередь образует аллегорию и так далее без конца. Трудно себе представить, как могло бы закончиться подобное произведение, не производимое, а производящее самого себя как бы при невольном участии автора. Автор - строитель и одновременно пленник лабиринта, из которого читатель не может найти выхода, вынужденный объяснять подобную чарующую безысходность смертью автора, хотя автор, быть может, не умер, а только слишком углубился в свой лабиринт, как предок Лермонтова Томас Лирмонт ушёл в страну фей вслед за белым оленем. Кстати, поэму Спенсера можно назвать в переводе и "Королева фей", но fairys по-английски обоего пола, это именно духи.
Особенности своей поэмы Спенсер счел нужным объяснить в особом вступлении. Это - знаменитое его письмо к сэру Вальтеру Ролею, нечто вроде письма Данте Алигиери к Кану Гранде делла Скала по поводу "Божественной Комедии ". Спенсер говорит об аллегорическом характере своей поэмы и объясняет ее композиционную разбросанность. Письмо предпослано первым трем книгам поэмы, каждая из которых как бы совершенно самостоятельно рассказывает о судьбе трех разных героев. Спенсер поясняет, что различные сюжетные линии будут сведены воедино лишь в двенадцатой книге поэмы. Только там будет рассказано, почему героем первой песни является рыцарь Красного Креста, героем второй - сэр Гюйон, героиней третьей - воительница Бритомартис. Именно в двенадцатой книге должен был найти изображение тот праздник в королевстве фей, который длится двенадцать дней и в котором каждый день должен быть ознаменован началом какого-нибудь славного рыцарского приключения. В том, что Спенсер не захотел начать свое произведение рассказов о событии, которое естественно открывает собою серию приключений его героев, сказалась аристократическая изысканность, свойственная его искусству. Быть может, поэт подражал в этом Ариосто, который тоже избегал простого логического хода рассказа.
Английская действительность отразилась в поэме Спенсера лишь очень односторонне. Кажется, что Спенсер любит не столько современную ему Англию, сколько Англию далекого прошлого, Англию рыцарской старины, Англию его любимца Чосера и, быть может, еще более далекую. В ренессансной Англии Спенсер видит только одну сторону. Он словно не может выпустить из круга своего воображения всю ту праздничную пышность, которую ренессансная культура вызвала в Англии, начиная от Генриха VIII: придворные представления балы, феерии и "маски", фантастические приемы в честь короля или королевы, устраиваемые большими вельможами в своих замках, всенародные празднества, на которые тратились без счета огромные денежные суммы и казною, и любимцами царствующих особ. Вот эта внешняя декоративная сторона ренессансной культурывладела воображением Спенсера.
В те годы, когда Спенсер работал над первыми книгами "Королевы фей", Марло писал свой драмы. В год напечатания первых трех книг поэмы Спенсера поставил свою первую пьесу Шекспир. Но зритель, которому показывали творения своего гения Марло и Шекспир, был непохож на того читателя, к которому обращался Спенсер: Марло и Шекспир писали для народа, Спенсер писал для избранных аристократических читателей.
Спенсер - гуманист, но он не стремится к борьбе и не ищет у народа
отклика своим идеалам. Его гуманистический идеал человека, гармонически развитого, сочетающего в себе чистоту, бескорыстие и умеренность с рыцарскою доблестью, красотой и мужеством, прекрасен, но абстрактно-бесплотен; и проблемная сторона его поэмы отступает перед игрой его фантазии.
Поэтический культ красоты полновластно царит в его творчестве, свободно изливаясь в звучных строфах. В этом отношении Спенсер почти не имеет соперников среди английских поэтов.
В своем произведении Спенсер переосмысливает легенду о короле Артуре.
Ко времени правления Елизаветы легенда о короле Артуре прошла большой путь развития и была очень популярна не только на Британских островах, но и на континенте. Формирование центрального образа этой легенды включает в себя несколько этапов: ранний псевдоисторический; этап, когда Артур представал как великий герой рыцарских романов; этап, когда началась деградация образа, и этап, когда Т. Мэлори был создан роман "Смерть Артура ", который лег в основу "Артурианы" последующих эпох. Для того чтобы разобраться в том, какую роль артуровский миф играл в культуре елизаветинской Англии, необходимо кратко напомнить об этих этапах.
Подлинным отцом легенды о короле Артуре следует, однако, считать, Гальфрида Монмутского (XII в.), написавшего по-латыни «Историю бриттов ». Гальфрид создал историю 99 британских королей, начиная с легендарного Брута. Примерно пятая часть его труда посвящена Артуру. Здесь он изображен уже не только как воин, но и как король, окруженный верными рыцарями, типично средневековый монарх, покоривший многие народы, потомок императора Константина. Гальфрид, с «Истории» которого начинается героико-романный этап в развитии образа короля Артура, описывает его двор как средоточие рыцарской культуры и цивилизации.
Как и многие его современники. Спенсер не обходит вниманием претензии Тюдоров как наследников досаксонской королевской династии. В 10-й песни II книги, передавая содержание двух томов, прочитанных принцем Артуром и рыцарем Гийоном во время их пребывания в замке дамы Альмы, и в 3-й песни III книги поэмы он пересказывает сведения, почерпнутые им из «Истории бриттов» Гальфрида и ее продолжений, написанных такими елизаветинскими хронистами, как Хардинг, Графтон, Шоу и Холиншед. Направленность этих отрывков - апологетическая по отношению к Тюдорам и их правам на трон - выражает дух времени.
Любопытно, как переосмысливает Спенсер образ самого Артура. В предисловии к «Королеве фей», адресованном У. Рэли, поэт объяснял, почему он обратился не к биографии своего патрона, а к артуровскому материалу: «Я выбрал историю короля Артура как наиболее подходящую вследствие великолепия его личности, прославленной более ранними трудами многих мужей, а также вследствие того, что она наиболее удалена от зависти и подозрительности нашего времени». Артур Спенсера - это не правитель, а воплощение всевозможных добродетелей.
Спенсер не случайно делает своим героем не Артура-короля, а Артура-принца. Это позволяет поэту отвести ему подчиненное положение как в сюжете, так и в системе персонажей. «Королева фей» принадлежит к жанру видения. Юный Артур видит во сне чудесное королевство фей, где правит царственная Глориана, и отправляется на его поиски. Само видение Артура в поэме не изображено, о нем рассказывается в авторском предисловии.
На протяжении всего повествования принц Артур выполняет одну и ту же роль. Когда герой того или иного эпизода, из которых, совершенно в духе рыцарских романов, состоит поэма, в ходе своих странствий попадает в безвыходное положение, Артур приходит к нему на помощь и спасает его. Так, в VIII песни I книги принц выручает из беды Рыцаря Красного Креста, который томится в плену у великана Оргоглио и ведьмы Дуэссы. А в песни VIII книги II спасает Гийона из рук разбойников, совершая позднее аналогичный подвиг и по отношению к Тимиасу. Подвиги Артура стандартны для рыцарской литературы, он побеждает великанов и разбойников, спасает прекрасных дам, отвоевывает для них замки и помогает воссоединиться с возлюбленными.
Таким образом, на событийном уровне Артура нельзя назвать протагонистом поэмы: он, как правило, выполняет функции своего рода "бога из машины", восстанавливая попранную справедливость. Поскольку его образ лишен национального и политического пафоса, Артура вряд ли можно считать и главным героем идейного пласта произведения.
Поэма, созданная во славу королевы Елизаветы, воспевает именно ее и ее царствование. Достаточно сказать, что само имя короля Артура возникает только в конце I книги, в то время как с Глорианой, той самой великой королевой страны фей, читатель встречается уже в третьей строфе. По утверждению Спенсера, Глориана есть воплощение Славы вообще.
«Королева фей» содержит множество намеков на елизаветинскую эпоху и прямых упоминаний современных автору событий. Так, история Тимиаса и Бельфебы в VII и VIII песнях IV книги основана на одном из эпизодов во взаимоотношениях Елизаветы и ее фаворита У. Рэли. Разгневанная тайной женитьбой своего приближенного, королева изгнала его из придворного общества и заточила в Тауэр, однако затем была вынуждена простить. Обилие аллегоризированного исторического материала можно обнаружить в V книге: это и суд над Марией Стюарт (песнь IX), и проблема испанского владычества над Нидерландами (песни X-XI), и «еретичество» Генриха Наваррского (песнь XII). В XI песни IV книги Спенсер советует англичанам прислушаться к голосу У. Рэли, который постоянно призывал их колонизовать южную Африку.
Можно предположить, что артуровская легенда привлекала елизаветинцев и содержащейся в ней мифологемой расцвета перед закатом, победы перед неминуемым поражением. Предощущение трагического будущего, как показывает, например, раннее, наиболее оптимистическое, творчество Шекспира, не было чуждо людям елизаветинского века - периода блестящего взлета английской ренессансной культуры, за которым последовали времена, для нее далеко не столь благоприятные.
Королева Елизавета в поэме Спенсера выведена в нескольких образах: Глорианы (королевы фей):
Он странствовал по воле Глорианы,
Он Королеву Духов звал своей;
Он в дальние наведывался страны,
А сам в душе стремился только к ней,
И взгляд её был для него ценней
Всех благ земных; и что ему препона,
Преодолеть которую трудней,
Чем пасть в бою без трепета и стона;
Он был готов сразить свирепого дракона.
(Книга I. Песнь I)

Бельбефы:

На битву дама издали смотрела;
Приблизившись, она произнесла:
"Сражались вы, достойный рыцарь, смело;
Вам по плечу великие дела,
И будет вам сопутствовать хвала,
Как тем, кто под звездой рождён счастливой;
Вы дали первый бой исчадью зла.
И победили в битве справедливой;
Желаю вам дружить с победой горделивой"
(Книга I. Песнь I)

Бритомартис:

Так выросла прелестная девица
Всех совершенств любезный образец;
Достойному сулила чаровница
Любви недосягаемый венец;
Двор духов посетила, наконец;
Для дам звездою стала путеводной
И множество чувствительных сердец
Затронула красою благородной,
И доблесть жаждала награды превосходной.
(Книга III. Песня VII)

Граф Лейстер (Роберт Дадли) в поэме предстает в образе короля Артура:

Артура дева призвала.
Повержен великан,
Дуэсса же посрамлена;
Разоблачён обман.
О горе! Сколько обстоятельств тесных
В погибельные гонят нас врата
И праведник без помощи небесных
Сил пал бы, но спасает правота
И с ней любовь, пока она чиста;
Был приведён к плачевному итогу
Гордыней Рыцарь Алого Креста,
Но вот любовь пускается в дорогу
И Принца славного приводит на подмогу
(Книга I. Песнь VIII)

Мария Стюарт - колдуньи колдуньи Дуэссы:

Дуэсса же, глазам своим не веря,
Узрела в предстоящем грозный знак;
Она в сердцах науськивала зверя,
И свирепел неукротимый враг;
Зверь возомнил, что перед ним слабак;
Но дьявольской противился гордыне
Отнюдь не самый худший из рубак;
О доблестном он пёкся господине
И был в бою подобен истинной твердыне.
(Книга I. Песнь VIII)

Среди других персонажей можно отметить следущих: Филипп Испанский - Герионео, герцог Анжуйский - Брагадоккио, сэр Вальтер Ролей - Тимиас, лорд Грей - Артегал, адмирал Говард - Маринель, Елизавета выводится также в образе Марсиллы.
Спенсероведы единодушно отмечают, что поэт вдохновлялся поэмой Ариосто «Неистовый Роланд ». Однако, не уступая своему предшественнику по живости образов, Спенсер явно превосходит его серьезностью намерений.
Поэт с удовольствием описывает и «лес, Где все еще звучали птичьи хоры, Бросая вызов бешенству небес», и змееженщину, «чье существо — разврат»:

Лежала на земле средь комьев грязных,
Чудовищный вытягивая хвост,
Клубившийся в извивах безобразных;
Вокруг нее кишмя кишел подрост:
Змееныши; они, как на помост,
На тулово влезали, где угодье —
Для них сосцы, отравно-сладкий грозд…

Хотя поэма и не окончена, можно представить, каким должен быть финал: король Артур странствует со своими рыцарями в поисках королевы Глорианы, некогда явившейся ему во сне, — находит ее и вступает с нею в брак. Сюжет, безусловно, «идейно крепкий», поскольку — как было очевидно для современников — подразумевается священный союз девственной королевы Елизаветы и Британии; преемственность традиции. Каждая положительная героиня поэмы — не только воплощение очередной добродетели, но — конкретнее — добродетели именно королевы английской.
Многие фантасты использовали образ Глорианы-Елизаветы. Едва ли не самый известный роман Майкла Муркока так и называется — «Глориана» (1978): в нем поэма Спенсера скрещена с «Горменгастом » Мервина Пика. Задолго до него куда более значительный английский писатель перенес королеву Елизавету в мир фей: в цикле Редьярда Киплинга «Награды и феи » (1910) древний и мудрый дух Пак знакомит современных детей с людьми, обитавшими в Англии с древнейших времен — и вот является дама, «закутанная в плащ, скрывавший все, кроме туфель на высоких красных каблуках. Лицо ее было полуприкрыто черной шелковой бахромчатой маской». Дама рассказывает о той, кого нынешние школьники непочтительно зовут «королевой Бесс», о ее мудрости, жестокости, сожалениях и Империи. Рассказывает в третьем лице, но читатель понимает, кто перед ним. Кто называет себя Глорианой.
Спенсера, конечно, не растащили на мелкие кусочки, как Шекспира, — но тот же Шекспир воспользовался именно той версией предания о короле Лире, которая изложена в «Королеве фей». А пророчество Мерлина о грядущем возрождении Британии явно перекликается с пророчеством о Возвращении некоего Короля на престол Гондора.
Исследователи, которые занимаются историей фэнтези, называют «Королеву фей» первым истинно фэнтезийным произведением английской литературы. Однако, вероятнее суждение о том, что Спенсер завершает традицию рыцарского романа.
Спенсер едва ли не первым поставил (и решил!) проблему языка фэнтезийного романа. Поэма написана хорошим елизаветинским английским - именно с конца XVI века английский язык и становится «современным», — однако с некоторыми изменениями. Спенсер насытил свои строки архаизмами, зачастую искаженными, стилизованными неологизмами, а кроме того, по сути, изобрел собственную орфографию, также стилизованную под старину.
Спенсер остался единственным - в том смысле, что последователей у него практически не нашлось. Шекспир не писал эпических поэм, а «Нимфидия» (1627) Майкла Драйтона изображает совсем иных эльфов — скорее, выходцев из дворцовых залов, чем из Волшебной Страны.

Нет в британской истории и, пожалуй, в мировой литературе исторического персонажа более излюбленного, чем королева Елизавета I Английская. Историков привлекает героика и пафос 45-летнего царствования, поэтов и драматургов — невероятные перипетии сложной неординарной судьбы.
Елизавета стала литературной героиней еще при жизни, когда поэты Английского Возрождения (Ф.Сидни, Э.Спенсер, К.Марло) посвящали ей бесконечные баллады, стихотворные циклы и поэмы, награждая вычурными пышными именами: Глориана, Элайза, Бельфеба, Королева Фей… Ее литературная история бесконечна. Елизавета вдохновляла Шекспира, Вальтера Скотта, Шиллера, Гюго, Генриха Манна, Цвейга, Брукнера, Викторию Холт, Питера Акройда (и это только из числа крупных, маститых литераторов).
Королева привлекла жадное внимание историков спустя короткое время после своей смерти, когда на фоне бездарного правления Стюартов (королей Иакова I и Карла I) ее долгое царствование неожиданно стало казаться золотым веком. Исторические исследования правления Елизаветы и ее эпохи насчитывают много сотен томов.
Мнения историков и литераторов о королеве диаметрально противоположны. Литераторы, начиная, пожалуй, с Шиллера, упорно видят в ней отрицательную героиню, в писательской субъективности и романтизме не способные простить Елизавете казнь королевы Марии Стюарт. На взгляд же многих историков — это один из самых мужественных и абсолютно оправданных ее поступков.
Чуть ли не четырехвековая историографическая традиция предписывает говорить о Елизавете с неизменным восхищением, и на то есть свои причины. Авторы первых панегириков в адрес Елизаветы — Фулк Гревилл и Уильям Кадмен написали историю ее царствования в первые десятилетия 17-го века. Их труды, однако, носили не только исторический характер. Королева была обряжена в одежды, которые сама бы узнала с трудом; ее новый образ был всего лишь инструментом политики, своеобразной палкой, которой били царствующих преемников — незадачливых королей-шотландцев, сначала Иакова, а потом — Карла. Именно к 1620-м годам, когда короли Стюарты оказались настоящим разочарованием, Елизавету решили сделать — в укор им и в назидание их наследникам! — образцом всех монарших добродетелей.
В XIX веке имперским историкам Великобритании тоже требовался идеальный персонаж, который мог бы вызывать чувство национальной гордости и свидетельствовать о величии и справедливости монаршей власти — тут-то и пригодился миф о великой королеве, созданный в XVII-м веке.
Историографическая традиция превозносить Елизавету и ее правление до последнего времени была незыблемой. В истории каждой страны существует миф о некоем идеальном государственном деятеле, олицетворяющем Нацию. В античной Греции это был Перикл, в США — Авраам Линкольн, в России — Петр I, в Англии — Елизавета. Лишь недавно британские историки стали задаваться вопросом, насколько панегирики в адрес выдающегося правления королевы-девственницы соответствуют действительности. Сделанные ими выводы (например, в работах К. Хейга и К.Эриксон) производят удручающее впечатление.

Политическое наследие, оставленное Петром I значительно повлияло на деятельность последующих монархов. Так правление Елизаветы Петровны ознаменовалось идеей о продолжении политики «великого прародителя».

В истории сложилось двоякое впечатление о времени правления императрицы, так поэт граф Алексей Константинович Толстой в своем труде «История государства Российского от Гостомысла до Тимашева» так отзывается о двадцатилетнем царствовании дочери Петра Великого:

Веселая царица

Была Елизавет:

Поет и веселится,

Порядка только нет.

Приверженцы подобного мнения указывают на бессмысленность и необдуманность преобразований, проведенных императрицей. Такая точка зрения является неоправданной, стоит взглянуть на итоги царствования и убедиться в том, что Российская империя в этот период достигает значительных успехов.Продолжился экономический рост страны, для развития предпринимательства был открыт Дворянский заемный банк, учрежден Купеческий банк, большое значение для развития и расширения всероссийского рынка имел указ императрицы о ликвидации внутри страны таможенных пошлин.

Во внешней политике при Елизавете Россия постепенно освободилась от влияния Франции и возобновила оборонительный союз с Австрией, направленный против возрастающей агрессии Пруссии. Несомненными успехами были взятие Кенигсберга и присоединение к России Восточной Пруссии. Была одержана блестящая победа у Кунерсдорфа и взята на несколько дней столица Пруссии Берлин, важным был и захват крепости Кольберг. Однако воспользоваться этими успехами Россия не смогла, что связано с совершенно иной направленностью в политике следующего правителя империи.

(http://storyo.ru/nikolaev/58.htm)

Должным образом оценивает деятельность Елизаветы Петровны С.М.Соловьев. Он твердо помнил, что русское общество почитало Елизавету, что она была очень популярной государыней. Главной заслугой Елизаветы считал он свержение немецкого режима, систематическое покровительство всему национальному и гуманность: при таком направлении правительства Елизаветы много полезных частностей вошло в русскую жизнь, успокоило ее и позволило разобраться в делах; национальные «правила и привычки» воспитали при Елизавете целый ряд новых деятелей, составивших славу Екатерины II. Время Елизаветы подготовило многое для блестящей деятельности Екатерины и внутри, и вне России. Таким образом, историческое значение времени Елизаветы определяется, по мнению Соловьева, его подготовительной ролью по отношению к следующей эпохе, а историческая заслуга Елизаветы состоит в национальности ее направления («История России», XXIV).

1.2. Шуваловы

Говоря о елизаветинском периоде в истории развития России нельзя не упомянуть и тех государственных деятелей, на чье «надежное мужское плечо» она опиралась. И прежде всего это был Иван Иванович Шувалов.

Шувалов Иван Иванович (1727-1797), государственный деятель, генерал-адъютант (1760). С 1749 играл видную роль при дворе императрицы Елизаветы Петровны, оказывал влияние на внутреннюю и внешнюю политику России 1750-х гг. Нередко именно он объявлял Сенату и высшим чиновникам именные повеления; к нему обращались в затруднительных случаях, когда нужно было особенное распоряжение императрицы; через него подавались просьбы и доклады на высочайшее имя. По воспоминаниям современников, Шувалов действовал всегда «бескорыстно, мягко и со всеми ровно и добродушно», благодаря чему у него почти вовсе не было врагов. Он отказался от предложенных ему императрицей графского титула и обширных поместий. Покровительствовал развитию образования в России. В 1755 г. Шувалов добился открытия первого русского университета в Москве. Он был его первым куратором. Шувалов покровительствовал ученым, литераторам и художникам, особенно М. В. Ломоносову, завел сношения с западноевропейскими учеными и литераторами, состоял в переписке с Вольтером, Гельвецием. В 1757 по его инициативе была открыта художественная школа, впоследствии Академия художеств, президентом которой он являлся до 1763. Шувалов, создав при Московском университете типографию, печатал в ней газету «Московские ведомости».

(Сухарев О.В. Кто был кто в России от Петра I до Павла I, Москва, 2005)

Иван Иванович Шувалов, будучи фаворитом Елизаветы Петровны, времени даром не терял. Видя плачевное положение науки нашей, он стремился поднять ее на более высокий уровень. Открытие Московского университета яркое тому подтверждение.

Личные качества Ивана Ивановича, о которых пишет историк Анисимов в своем труде «Елизавета», такие как честность, скромность, благонамеренность представляются мне как высшие добродетели, которыми мог обладать фаворит. У него была возможность роскошно жить, предаваясь увеселениям и пополняя свой карман, но он заботился об Отечестве. Используя свое приближенное положение к императрице, Иван Шувалов продвигал в жизнь свои проекты. Анализируя их содержание, можно выяснить, что фаворит прямо указывает Елизавете на проблемные дела в государстве, так в труде« О воспитании юношей в российской империи», он говорит о плохой системе воспитания, заведенной в отдаленных деревнях, где юноши «в крайнем невежестве твердеют, должности приличной по состоянию не знают. Малое военное жалование, даль­ние походы истощают их вовсе имение и тем службу совсем нена­вистную делают». Такая ситуация, сложившаяся именно при нынешнем царствовании, по мнению Шувалова, может привести к тому, что «пойдут в отставку многие дворяне, имевшие низшие чины, не имеющие довольнаго достатка и те, в которых склонности нет себя отличить и знания должности отечеству быть полезными. Вновь такова же со­стояния никто записываться в службу не будет. Примеры: сверх мно­гих строгих указов, многие недоросли в преступления впали. И пото­му мое мнение: надобно теперь учредить, чтоб без крайней нужды в продолжение нынешней войны никто из службы не ходил, предписав записавшимся в службу несколько лет выслужить, а впредь ободрить». Обозначив проблемную ситуацию, Шувалов предлагает государыне и решение ее: «Установить школы и гимназии по разным местам, в которыя повелеть в урочныя лета юношеству записываться». Далее Иван Иванович обозначает ступени образования: школа, гимназия, кадетский корпус, универси­тет и академия, инженерная школа, «в которых быть до семнадцати или осемнадцати лет, и потом дать волю служить или нет». Таким образом, у юношей из новшеств помимо получения образования появился выбор: служить или посвятить себя наукам. Шувалов продолжает: «в таком состоянии молодые люди, получа должное с их рождени­ем воспитание, приобыкши быть в сообществе, потеряют грубое предубеждение; получив надлежащее просвещение, конечно не захо­тят, разве малой части, возвратиться во свое темное жилище». У молодых людей появился шанс раскрыть способности свои в учении, чтобы увеличить славу отечества не только «силой меча, но и силой ума».

(Шувалов П.И., Шувалов И.И.Избранные труды)

Интересным для изучения является документ под названием «Представление И. И. Шувалова», в котором он «дерзает» повторить свои мысли на счет состояния дел в государстве, требующих скорейшего вмешательства императрицы. После извинений за беспокойство государыни, Шувалов просит обратить взор ее на «плачевное многих людей состояние, тенящих под игом неправосудия, нападков, грабежей, и разорениев».

Внутренними врагами Шувалов называет министров, спешащих, оставить, обойти правосудие «чисто для собственной своей прибыли», не уважающих законы, несущих государству убытки, а народу разорение «как то во многих судебных местах, в губерниях и городах, особливо когда государство несет бремя войны». В тот момент, когда каждый истинный сын отечества свои силы на общее доброе дело употребить должен, они грабят свой народ. Основной причиной подобного Шувалов называет не знание «должности своей к государю, к государству, к общему добру и любви к ближнему». Из-за того, что никаких мер не принимается в отношении этих «внутренних врагов», и растет число таковых, поступающих «вредным образом». Здесь мы видим критику со стороны Шувалова приближенных к власти лиц. Он указывает на беспредел, творящийся на местах. Народ, устав терпеть подобное при виде императрицы кричит, просит о помощи саму государыню, чтобы она лично разрешила тот или иной вопрос, ибо чиновники не способны найти справедливое решение.

Для искоренения беспокойства императрицы необходимо, чтобы народ подавал челобитные в кабинет главному поверенному, который бы докладывал самую суть прошения и получал резолюцию от государыни с «примером правосудия», что «удержит неправду судей и покарает обидящих и возставит надежду страждущих и утесненных».

Давая характеристику данному документу нельзя не заметить тенденции не изменяющегося сознания русского народа: царям подавали челобитные, императорам подавали челобитные, президенту подают «челобитные». Отношение к правителю, как к доброму «царю-батюшке» осталось практически неизменным до сих пор в умах большинства населения нашей страны. Это дает право сделать вывод с одной стороны о том, что в целом образ правителя имеет положительную характеристику, а с другой стороны это говорит о слабости в развитии органов местного самоуправления. Отчаявшись добиться истины на местах, люди не видят никакого другого выхода, как обратиться напрямую к царю, императору, президенту. И данный метод работает. Но он указывает на незрелость политической системы, с которой в свое время и предлагал бороться Иван Иванович Шувалов. Он предложил проект, согласно которому необходимо «учредить при дворе один раз в неделю сенатское заседание, сверх того что конференция свои назначенные дни имеет; и чтоб оное заседа­ние в присутствии вашего императорскаго величества было; или, когда быть не изволите, то по окончании собрания докладывать, о каких делах разсуждение было и что по оным исполнено». Таким образом, должна быть поставлена под контроль деятельность приближенных к власти.

В своем Представлении императрице И.И.Шувалов предстает как предтеча многих преобразований, которые суждено было осуществить уже Екатерине II. С этой точки зрения, своими идеями Иван Иванович несколько опередил время, а своей деятельностью во мно­гом подготовил наступление новой исторической эпохи.

Как сообщает С.М. Соловьев в своем труде «История России с древнейших времен» будучи бескорыстным, не искавший никаких почестей Шувалов, после смерти императрицы Елизаветы Петровны, не мог быть доволен, потерявши всякое влияние, на которое считал себя вправе по своим нравственным средствам; он не мог быть доволен, когда система, которой он так ревностно служил, была ниспровергнута, когда все пошло таким образом, что беда грозила России внутри и унижения извне. Шувалов высказал свое неудовольствие; тогда с ним перестали обращаться с прежнею благосклонностью, и Шувалов счел нужным держать себя в отдалении от двора и от особы императора. Пруссаки Гольц и Шверин произвели Шувалова в главы заговора. "Первый и самый опасный человек здесь, - писал Шверин Фридриху II, - это Иван Иванович Шувалов, фаворит покойной императрицы. Этот человек, живущий интригами, хотя внутренне и ненавидим императором, однако так хорошо умел уладить свои дела посредством друга своего генерала Мельгунова, любимца императора, что государь поручил ему Кадетский корпус и главный надзор за дворцом - должности, которые делают пребывание его в столице необходимым, тогда как это самый вредный и опасный человек! Этот господин не умеет притворяться и скрывать недостойные и позорные замыслы, питаемые им в сердце. Бешенство и негодование написаны на его лице, и я готов прозакладывать что угодно, что у негодяя страшные планы в голове…»

И. И. Шувалов не мог быть главою заговора, потому что не был способен к этому по своей природе; но важно то, что Гольц и Шверин говорят о его сильном неудовольствии, которого он не мог скрыть, говорят о бешенстве и негодовании, написанном на его лице. Да и как ему оставаться спокойным, когда ушла из жизни «главная» женщина, которой он был предан, привязан, благодарен.

«Его не любила Екатерина, не любили его люди, к ней близкие: он имел слишком большое значение при Елизавете, большое влияние на судьбу всех, начиная с Екатерины, был слишком крупен, нравственно силен, беспрестанно попадался на глаза и потому сильно мешал. Он имел известность за границею, переписывался с людьми, мнением которых очень дорожили тогда в Европе».

(С.М.Соловьев)

Если судить по отзывам, которые давала о нем Екатерина, Шувалов поступал, если не явно против нее, то во всяком случае и не за нее.

В письме к Понятовскому от 2 августа 1762 года Екатерина весьма резко отзывается о И.И.Шувалове. Само содержание письма представляет собой подробное описание героев недавнего переворота – все они прекрасные, честные, мужественные люди, и вдруг фраза: «И.И. Шувалов, самый низкий и подлый из людей, говорят, написал тем не менее Вольтеру, что девятнадцатилетняя женщина переменила правительство этой империи, выведите, пожалуйста из заблуждения этого великого писателя». Речь идет о юной Екатерине Дашкове. Девятнадцатилетняя «революционерка», «Екатерина маленькая», как ее тогда называли, была заметной участницей переворота. «Масло было подлито в огонь, задета была самая живая струна, потому что Екатерина приписывала себе направление движения, другие были только орудиями; сильное раздражение ее против Шувалова высказалось в чрезвычайно резких выражениях. Шувалов нашелся в самом неприятном положении, из которого чрез несколько времени мог выйти только отъездом за границу».

(С.М.Соловьев)

А дело в том, что Иван Иванович своим письмом обесценивал победу Екатерины. Шувалов придает перевороту случайный характер. С самой первой минуты своего правления Екатерина взялась доказывать миру, что она законно заняла это место, что сам справедливый и ликующий народ отдал ей престол, отнятый у мужа.

А вот, что Екатерина написала о дворце Шувалова в своих «Записках»: «Принца Саксонского поместили в доме камергера Ивана Шувалова, который был только что отделан и в который домохозяин вложил весь свой вкус, несмотря на что дом был устроен без вкуса и довольно плохо, но, впрочем, очень богато. В нем было много картин, но большей частью – копии, одну комнату отделали чинаровым деревом, но так как чинара не блестит, то ее покрыли лаком и через это комната стала желтой, но очень неприятного желтого цвета; отсюда вышло то, что ее сочли некрасивой и, чтобы этому пособить, ее покрыли очень тяжелой и богатой резьбой, которую посеребрили. Снаружи этот дом, большой сам по себе, походил своими украшениями на манжетки из алансонского кружева, так много было в нем резьбы».

Таким образом, мы видим предвзятое отношение к бывшему фавориту. Это явление с одной стороны закономерно: новая власть – новая команда единомышленников. С другой – отдаление Шувалова от императорского двора пусть и не сводило на нет, однако, подрывало значение его деятельности. При Елизавете, являясь связующим звеном между правительством и императрицей, Шувалов все свои силы направляет на улучшение жизни государства. С приходом же Екатерины, служить на благо стране становится делом не из легких. Одно, когда к твоим советам прислушиваются, другое – когда их не замечают. Со вступлением Екатерины на престол - он отставной человек: ему предложили почетное отступление - поездку на три года за границу.

Быть так близко у власти и не воспользоваться ею в корыстных целях, «посвятить жизнь для благополучия и славы империи» - это то, что отличает Шувалова как политического деятеля. Если бы все, кто находился у власти желали лишь могущества и процветания отечеству, бескорыстно защищали его интересы, заботились о народе своем, а не о желудке – идеала бы достигла империя Российская. Но это, к сожалению, утопия, ибо пороки человеческие неискоренимы.

Русская мысль этого времени представляла собой два течения. Одно, идущее еще от Петра и порожденное, с одной стороны, приобретшими при нем популярность идеями о сущности государства и его функциях, а с другой, качественно но­выми проблемами, вставшими перед правителями имперской Рос­сии, было направлено на поиски оптимальных способов управления страной. В конечном счете, оно выводило на первый план сделавшу­юся позднее центральной для русской общественной мысли пробле­му власти и народа. В центре интеллектуальных поисков другого на­правления, вдохновленного начавшими проникать в Россию идеями европейского Просвещения, оказался Человек, его судьба, права и обязательства по отношению к нему государства.

Характер проблем, унаследованных новой елизаветинской вла­стью, остался в основном прежним. Поначалу императрица, вероятно, верила, что все дело попросту в том, что преемники ее великого отца исказили его наследие и отступили от его заветов и для того, чтобы поправить дела, надо всего лишь восстановить все в том виде, как это было на момент его смерти. Однако к середине 1740-х гг. стало оче­видным, что дело отнюдь не в этом, а в недостатках самой петровской системы. Между тем, арсенал ставших уже привычными за предше­ствующие двадцать лет методов ее корректировки - путем издания грозных указов, сокращения государственных расходов и внесения изменений в структуру органов управления - оказался уже исчерпан. Созданная Петром политическая и административная система явля­лась, хоть и не достаточно эффективной, но вполне цельной. Упразд­няемые, казавшиеся излишними или слишком дорогостоящими, от­дельные учреждения неизбежно возникали вновь под новыми назва­ниями и с новым статусом, что не могло изменить ситуацию в принципе. При этом никакой долгосрочной политической програм­мы, продуманных принципов управления государством у нового пра­вительства не было и потому оно остро нуждалось в новых подходах, новых методах, новых оригинальных решениях. Кладезем всевозможных проектов и идей стал Петр Иванович Шувалов - граф, государственный деятель, сенатор, генерал-фельдмаршал (1761). Двоюродный брат И.И. Шувалова. Конечно, по своим масштабам реформы П.И.Шувалова, направленные на отдельные сферы государственной жизни, несопоставимы с пре­образованиями Петра Великого. Однако это были как раз те самые новые, оригинальные идеи и подходы к решению экономических и административных вопросов, в которых так нуждалась страна. Осу­ществление этих реформ по существу означало завершение того пе­риода русской истории, который условно можно назвать «послепе­тровским», и знаменовало начало нового исторического этапа.

(С. В. Андриайнен, А. Б. Каменский Вступительная статья к сборнику П.И.Шувалов, И.И.Шувалов Избранные труды).

Новый этап внес свои изменения в такое явление как крепостничество, достигшее в середине XVIII века своего могущества и размаха.

В 1754 году по инициативе Петра Шувалова была образована Комиссия для составления нового Уложения – свода законов империи. Комиссия собирала пожелания дворянства, их требования, изучала старые законы. К середине XVIII века у дворян сложилось представление о своем особом, привилегированном положении в русском обществе. Одна из глав Уложения так и называлась: «О дворянах и их преимуществах». В ней говорилось, что дворяне отличны «от прочих сограждан своим благоразумием и храбростью», показали «чрезвычайное в государственных делах искусство, ревность (то есть усердие) и знатные услуги Отечеству и Нам», то есть императрице. Этому должны были соответствовать и привилегии, особые отличия дворян перед другими группами общества. Таких главных, коренных привилегий, согласно проекту Уложения, у дворянства – три. Во-первых, отменялся принцип петровской Табели о рангах 1722 года, позволявший недворянам дослужиться до такого чина, который давал дворянское звание. В проекте Уложения пояснялось: Петр ввел этот принцип, чтобы поощрить разночинцев к успехам в науках, мореплавании, военном деле. А все это делалось для того, чтобы дворяне, глядя на них, «возымели ревность получить большую охоту» к полезным занятиям. Теперь дворяне в службе вполне преуспели, а способным разночинцам нет необходимости давать дворянство.

Авторы Уложения предусмотрели такой порядок, при котором обязательность государственной службы для дворян отменялась, они получали свободу от участия в местных «земских» делах, могли свободно выезжать за границу, а при желании восстанавливаться на службе. Дворянина нельзя было арестовывать (без поимки с поличным на месте преступления), пытать, подвергать телесным наказаниям, ссылать на каторгу. Он судился особым судом. Наконец, в-третьих, дворяне получали исключительное право на владение винными, стекольными, металлургическими, горными мануфактурами. Купцам и предпринимателям запрещалось владеть этими самыми доходными отраслями промышленности.

Прочитав отрывок из проекта Уложения «О власти дворянской», невозможно сказать, какие же права оставались у крепостного крестьянина: «Дворянство имеет над людьми и крестьяны своими и над имением их полную власть без изъятия, кроме отнятия живота и наказания кнутом и произведения над оными пыток. И для того волен всякий дворянин тех своих людей и крестьян продавать, и закладывать, в приданные, и в рекруты отдавать и во всякие крепости укреплять, на волю и для прокормления на время, а вдов и девок для замужества за посторонних отпускать, из деревень в другия свои деревни… переводить и разным художествам и мастерствам обучать, мужскому полу жениться, а женскому полу замуж идтить позволять и, по изволению своему, во услужение, работы и посылки употреблять и всякия, кроме вышеписанных наказания чинить или для наказания в судебные правительства представлять, и, по рассуждению своему, прощение чинить и от того наказания освобождать».

Дарованные властью привилегии превращали бы дворянство в узкую, замкнутую, обладающую особыми, исключительными правами группу населения, которая безраздельно властвовала бы в стране. Но дворяне в своих мечтах шли дальше. Это нашло отражение в «Фундаментальных и непременных законах», составленных и поданных императрице И. И. Шуваловым. При написании этого законодательного проекта Шувалов использовал знаменитое сочинение Ш. Монтескье «О духе законов». Суть проекта Шувалова состояла в том, чтобы императрица и ее подданные присягнули в строгом соблюдении «Фундаментальных и непременных законов», которыми устанавливались те особые преимущества дворян, о которых шла речь в проекте Уложения. Кроме того, отныне и навсегда русский престол мог переходить только к православным государям, а все сенаторы, президенты коллегий и губернаторы набирались только из русских, как и две трети генералитета. Утверждение «Фундаментальных и непременных законов» привело бы – если исходить из схемы Монтескье – к переходу России от деспотии к монархии. Ни проект Уложения, ни проект Ивана Шувалова, так ярко отражавшие социальные мечты русского дворянства, не осуществились, хотя некоторые важные положения их были реализованы в следующие царствования.

(Проект елизаветинского Уложения. «Фундаментальные законы» Ивана Шувалова - http://storyo.ru/empire/76.htm)

Характеризуя политическую деятельность П.И.Шувалова В.О.Ключевский отмечает, что в своих проектах Шувалов выступает иногда как мыслитель, обращающий внимание на главные язвы государства. Так, он представил Елизавете проект, в котором указывал на большую пользу государству в «свободном познавании мнения общества». Но этот проект Шувалова «обрел вечный покой в архивах Сената». (В.О.Ключевский «Курс русской истории»). Это и не удивительно: стране, где все жили под страхом произвола, пугались даже шепотом произнести критические слова о правительстве, идея интересоваться свободным мнением общества была почти революционной.

М.В.Ломоносов.

Образцом патриота, истинного сына Отечеств, выразителем демократических, национальных тенденций являлся великий русский ученый М. В. Ломоносов, высокую оценку творчества которого Радищевдал в «Слове о Ломоносове». «М. В. Ломоносов стоял у истоков русского просветительства. Он всю жизнь боролся за независимость научных исследований и из­дательской деятельности от контроля церкви, против ее стремления помешать распространению материалистических научных знаний и светского просвещения. Планы и проекты Ломоносова были про­никнуты идеями научного и технического прогресса, которые долж­ны были быть поставлены на службу стране, народу. Главной за­дачей государства он считал заботу об улучшении положения на­рода, прежде всего простых тружеников».

Своим неиссякаемым умом и активной деятельностью Ломоносов возбуждал враждебное отношение академических и придворных кругов. Оно не изменилось и после его кон­чины. Узнав о ней, наследник престола Павел сказал: «Что о дураке жалеть, казну только разорял и ничего не сделал».

По-иному расценивали деятельность Ломоносова передовые люди России. Первым и единственным источником сведений о Ломоносове на русском языке вплоть до 1784 г., когда вышла в свет его академическая биография, была созданная Н. И. Нови­ковым биография ученого. В ней отмечалось, что «сей муж был великого разума, высокого духа и глубокого учения». Новиков от­мечал стремление Ломоносова к наукам, полезным для человечест­ва знаниям и делал вывод, что стремление «преодолевать все слу­чившиеся ему в том препятствия награждено было благополучным успехом» . Эту же черту М. В. Ломоносова отмечал писатель и поэт 70-90-х годов XVIII в. М. Н. Муравьев. Он писал, что в про­изведениях Ломоносова перед глазами сограждан явился «не один в нем стихотворец, не один Вития, не один природы испытатель, мудрец и мира гражданин; но честный человек, сын отечества, рев­нитель добрых дел, рачитель общественного блага, росс и именем и делом». Передовые люди России отмечали, что славу Ломоно­сов приобрел не породой, а наукой и знанием, говорили о присущем ему духе глубокой учености, целеустремленности.

Что же касается политических взглядов великого ученого, то Радищев, например, писал, что «красноречие Ломоносова «чувствительного или явного ударения не сделало, что он чужд был чувствительности». Как можно понять эти слова? Поэтические произведения Ломоносова написаны в стиле класси­цизма. Одной из наиболее ярких черт этого литературного на­правления был государственно-гражданский пафос, что исключа­ло наличие личной тематики в произведениях. Человеческие страс­ти, как бы сильны они ни были, уступали теме священного граж­данского долга перед государством. Обратиться от общего к ин­дивидуальному «значило из мира вечных ценностей перейти в сферу эгоистических интересов сословий и людей». Поэтому в произведениях Ломоносова мы не найдем сочувственного отноше­ния к положению крепостных, прямой критики крепостного пра­ва, даже наиболее вопиющих его сторон.

По мнению Д. Д. Благого Ломоносов «придавал огромное значение тому, что, благодаря своему поло­жению официально-должностного поэта, он получал возможность литературным путем проповедовать свою образовательную про­грамму» . Осуществлять это Ломоносов мог только в рамках хвалебно-торжественных од, в которых он создавал образ идеаль­ного, с его точки зрения, монарха. Заслуживает внимания и мнение М. Т. Белявского о том, что восхваление Ломоносовым личности и деятельности Петра «носило черты явного противопоставления политики преобразований, проводившихся в петровское время, той политике, которую проводили во времена Ломоносова преем­ники Петра I».

«Ломоносов никогда не был льстецом, он всегда держался с честью и достоинством. Убежденный в необходимости просвещен­ной монархии, он в своих произведениях выдвигал перед монар­хами собственную программу и пытался направить их в сторону ее реализации».

(Моряков В.И. «Русское просветительство»)

«Ода великому государю императору Петру Феодоровичу на всерадостное восшествие на всероссийский наследный императорский престол и купно на новый 1762 год» - яркое подтверждение мнения Д.Д.Благого. Давая положительную оценку правлению Елизаветы, Ломоносов определяет будущие успехи Петра 3. Он возлагает на него обязанность быть «идеальным монархом», который умножит славу отечества.

Ты награждала всем науки,

И Он щедротой оживит,

Искусством обученны руки

Снабдит, умножит, просветит.

Европа, ныне восхищенна,

Внимая смотрит на восток

И ожидает изумленна,

Какой определит ей рок:

То видит зрак Твой пред полками,

Подобный Марсу меж врагами,

То представляет общей пир,

Отрады ради утомленных,

Избавы ради раззоренных,

Тобою обновленный мир.

Тогда по славнейших победах,

Как общий ускоришь покой,

Пребудешь знатнейший в соседах,

Прехвален миром и войной.

Тогда в трудах, Тебе любезных,

Российским областям полезных,

Все время будешь провождать;

И каждой день златаго веку,

Коль долго можно человеку,

Благодеяньями венчать.

«Ода торжественная Ея Императорскому Величеству Всепресветлейшей Державнейшей великой Государыне Императрице Екатерине Алексеевне, самодержице всероссийской на преславное Ея восшествие на Всероссийский Императорский престол июня 28 дня 1762 года» - подтверждает слова М. Т. Белявского. Интересным приемом пользуется автор при написании данной оды. Прямая речь Петра 1 знакомит читателя с великим реформатором, недовольным существующим положением дел в стране. Однако, сам Ломоносов затем успокаивает покойного императора, убеждая его, что все в государстве хорошо, так же как и было при нем. Но сам факт того, что «открылся гроб Петров» заставляет задуматься: действительно ли в стране всё так гладко и спокойно?

Не мрак ли в облаках развился?

Или открылся гроб Петров?

Он взором смутен пробудился

И произносит глас таков:

"Я мертв терплю несносну рану!

На то ли вселюбезну Анну

В супружество Я поручил,

Дабы чрез то Моя Россия

Под игом области чужия

Лишилась власти, славы, сил?

На то ль, чтоб все, труды несчетны

И приобретенные плоды

Разрушились и были тщетны

И новы возросли беды?

На то ль воздвиг Я град священный,

Дабы, врагами населенный,

Россиянам ужасен был

И вместо радостной столицы

Тревожил дальные границы,

Которы Я распространил?"

О Тень великая, спокойся:

Мы помним тьмы Твоих заслуг;

Безмолвна в вечности устройся:

Твой труд меж нами жив вокруг.

Не предадим Твоей любови,

Не пощадим последней крови:

Спешим Отечество покрыть

Вослед премудрой Героине,

Любезной всем Екатерине,

Любезны Ей и верны быть.

Ломоносов таким способом пытается донести Екатерине главную мысль оды своей: правь подобно Петру Великому.

И снова мы видим «наставления монарху»: каким ему должно быть, чтобы продолжить нести «счастие» государству.

О коль Монарх благополучен,

Кто знает Россами владеть!

Он будет в свете славой звучен

И всех сердца в руке иметь.

Тебя толь счастливу считаем,

Богиня, в коей признаваем

В единой все доброты вдруг:

Щедроты, веру, справедливость,

И с постоянством прозорливость,

И истинный Геройский дух.

(Ломоносов уже заранее приписывает императрице черты, столь необходимые просвещенному монарху).

Науки, ныне торжествуйте:

Взошла Минерва на Престол.

Пермесски воды, ликовствуйте,

Шумя крутитесь в злачный дол.

Вы в реки и в моря спешите

И нашу радость возвестите

Лугам, горам и островам;

Скажите, что для просвешенья

Повсюду утвердит ученья,

Создав прекрасны храмы вам.

А Ты, о Отрасль вожделенна,

Спасенная от сильных рук,

Будь жизнь Твоя благословенна,

Прекрасна посреде наук;

Дражайший Павел наш, мужайся,

В объятьях Рождьшей утешайся

И бывши скорби забывай.

Она все бури успокоит,

Щедротой, ревностью устроит

Тебе и нам прекрасный рай.

Ломоносов словно предвидел долгое царствование императрицы, когда Павлу, действительно, приходилось набраться терпения, мужаться и ждать, ждать, ждать.

М. В. Ломоносов показал своей многогранной деятельностью, какие творческие возможности народа скованы крепостничеством. Он выступал за ускорение экономического развития России, желая, чтобы она встала вровень с передовыми странами Европы. Пути для этого он видел в более полном использовании природных ресурсов, в развитии крупной промышленности, основанной на применении достижений науки и техники, в росте населения, в облегчении повинностей и рекрутчины.

Ломоносов настойчиво требовал, чтобы положение человека определялось не титулом, не заслугами предков, а его собственными делами. На взгляды Ломоносова оказали влияние теория «просвещенного абсолютизма» и мужицкая вера «в хорошего царя». Не понимая, что самодержавие превратилось в реакционную силу, он возлагал надежды на реформы сверху.

Буржуазная направленность взглядов Ломоносова отчетливо выступила в вопросах просвещения, которому он, как и все просветители, придавал решающее значение. В области образования Ломоносов выдвигал буржуазный принцип бессословной школы и требование обучения крестьян. «В университете тот студент почтеннее, кто больше знает. А чей он сын, в том нет нужды»,- смело утверждал он и добился того, что первый в России университет стал бессословным учебным заведением, рассчитанным на «генеральное обучение» разночинцев. Преподавание в университете на русском языке вместо латинского также было продиктовано стремлением разрушить сословную школу и сделать образование более доступным народу.

Ломоносов требовал запрещения всякого вмешательства церкви в дела науки и просвещения. Московский университет, в отличие от всех университетов мира, по его настоянию, не имел богословского факультета.

Взгляды Ломоносова складывались на рубеже двух этапов в истории русской общественно-политической мысли. Отсюда их внутренняя противоречивость. Непонимание органической связи между самодержавием, крепостничеством и отсталостью страны, объясняющее отсутствие прямых высказываний против феодальных порядков, идеализация Петра I и его преобразований сближали Ломоносова с Татищевым, Кантемиром, Прокоповичем, Посошковым. В то же время антидворянская направленность деятельности Ломоносова пробивала дорогу рождавшемуся русскому просветительству и способствовала формированию антикрепостнического направления общественно-политической мысли.

Рассматривая государственную политику видных деятелей елизаветинской эпохи можно прийти к выводу: зарождение российского просветительства, связанного в первую очередь с именем М.В.Ломоносова (в рамках изучаемого периода, первым же представителем просветительства в России считается Татищев), открывает новые грани, новый взгляд на государственное правление. Образованные люди поняли, что способны изменить мир к лучшему, распространение знания, образованности уже может привести человечество к созиданию лучшего. Осознание собственной пользы для государства толкало их на разработку различных, иногда весьма «смелых», опережающих свое время идей.

Оказавшись достаточно близко к власти, мыслители использовали свое положение для продвижения собственных проектов, в которых преобразования были направлены на повышение благосостояния всего жизни общества, либо отдельной его части. В чем же могла заключаться оппозиционность взглядов в этот период? В том, что появление самих идей перестройки некоторых сфер жизни общества указывало на «слабость» власти в данных вопросах. Уже на данном этапе развития общественно-политической мысли можно проследить выделение двух тенденций: с одной стороны видные государственные и общественные деятели выступают за увеличение прав своего сословия (дворянства). С другой – прослеживаются антидворянские настроения. Но не те, ни другие не выступают с официальной критикой самодержавия, их устраивала эта система. Ее нужно было только корректировать, поправлять путем наставлений, советов, предложений.

Заключение:

Говоря об оппозиционной мысли 50-60-х гг. следует учитывать, что этот термин условен. Если обращаться к пониманию оппозиции в современной трактовке, то можно выделить следующие основные черты, исходя из анализа нескольких понятий, взятых из разных словарей (источников):

Группа, объединение, меньшинство;

Противопоставление, возражение большинству или господствующей власти;

Предложение иного способа решения проблем;

Стремление к власти;

Руководствуется определенной идеей, имеет свой набор претензий к властям и преследует определенные цели.

Определения понятия «оппозиция», взятые для анализа:

Исторический словарь:

Противостояние (от лат. оppositio)официальной политике, проводимой государством;

Партия или группа, выступающая вразрез с мнением большинства или с господствующим мнением, выдвигающая альтернативную политику, иной способ решения проблем;

Политический словарь:

Оппозиция - политическое меньшинство, противостоящее политическому большинству, курсу проводимой политики, целям и методам осуществления государственной власти.

Философский словарь:

Политические силы, обычно организационно оформленные, выступающие против политики (или ее отдельных аспектов), проводимой руководством данной страны, а также против конкретных лиц в руководстве. Политическая О. может быть представлена разными силами, действующими разобщенно, но каждое из оппозиционных течений руководствуется определенной идеей, имеет свой набор претензий к властям и преследует определенные цели. В целях консолидации усилий различные оппозиционные группировки могут объединяться и образовывать объединенную О. Оппозиционные силы, как правило, исходят из собственных представлений о путях развития общества и стремятся к власти для их реализации.

(О Власть и оппозиция: Российский политический процесс XX столетия. М., 1995; Political Opposition in festern Democracies. London, 1966; DiPalma G. Disaffection and Participation in Western Democracies: the Role of Political Oppositions. Berkeley, 1969; Opposition in Astern Europe. London; Sydney, 1987.)

http://www.onlinedics.ru/slovar/fil/p/oppozitsija.html - термины

Что же из вышеперечисленных признаков можно отнести к оппозиционной мысли в 50-60-е гг.?

Во-первых, возражение господствующей власти. (различные точки зрения на решение крестьянского вопроса: консерваторы-либералы, просветители - либералы).

Во-вторых, предложение иного способа решения проблем. Примером характеристики данной черты может служить сатирическая деятельность Новикова. Екатерина II, пыталась искоренить некоторые пороки в обществе путем обличения «плохих» поступков, Новиков же, преследуя ту же цель, выбирает путь обличения «плохих» людей.

В-третьих, руководство определенной идеей, преследование определенных целей. Здесь можно вспомнить Сумарокова, через творчество которого проглядывает цель: исправить нравы господствующей власти.

Не было официально оформленных группировок, именуемых сейчас партиями, не было программ и уставов, согласно которым и должно проходить противостояние легитимной власти. Был лишь энтузиазм, вера в свои силы, в то, что можно словом и делом своим направить в нужное русло мощь государственной власти. Открытого дерзкого требования смены политической системы в тот момент не могло возникнуть и типичной для сегодняшнего времени борьбы за власть тоже. Традиционное общество на том этапе своего развития еще не могло породить мысли о захвате власти у лиц, не принадлежащих к царской фамилии. С этой точки зрения, я не отношу к оппозиции дворцовые перевороты, как феномен смены власти в XVIII веке.

Развитие оппозиционной мысли в 50-60-е гг. XVIII века показало повышение политической активности среди образованного населения Российской империи. Оппозиционные взгляды не основывались на идеях смены формы государственной власти, или свержении монарха, эти мысли придут позднее, с дальнейшим развитием оппозиции. Мыслители делали акцент на пороках, захвативших общество, и всеми силами стремились к их искоренению. Это дает право назвать представителей оппозиционных взглядов «совестью эпохи».

Исходя из тезиса оппозиционная мысль – часть идеологии Просвещения, можно выделить важнейшую обязанность человека для просветителей в целом - служение своему Отечеству, ради блага которого нельзя, по их мнению, щадить ни сил, ни здоровья, ни "живота своего". Российские мыслители всегда на первый план ставили интересы общества и России в целом. Осознание глубокой взаимосвязи судьбы отдельной личности с судьбой всей России на долгие времена определило и то, что, начиная с XVIII века, важнейшим предметом размышлений, порой мучительных раздумий отечественных мыслителей стало положение русского народа. Именно просветители впервые критически взглянули на основу основ - крепостное право, ибо именно крепостная зависимость крестьян вступала в противоречие с идеей "пользы Отечества".

Просветители второй половины XVIII столетия также большое значение придавали правовому положению крестьянства в Российском государстве. Некоторые из них приняли активное участие в работе Уложенной комиссии, представительского органа по выработке нового свода законов - Уложения. Работа этой комиссии не дала никаких практических результатов, ибо наиболее радикально настроенные депутаты (оппозиционеры), по мнению правительства, зашли в своих предложениях слишком далеко.

Представители оппозиционных взглядов многое сделали для пропаганды идей равенства. Однако не стоит из этого делать вывод о "революционности" их мировоззрения. Большинство из них не могли быть революционерами по самой логике исторического развития, да и не должны были ими быть. Ведь, стоит повториться, просветители выступали как выразители интересов всей нации, всего Отечества, стремились учесть в своих "Словах", "Речах", "Рассуждениях" и "Разговорах" требования различных социальных сил, привести их к некому единому знаменателю. Они искали пути и средства для достижения процветания собственного Отечества. Именно поэтому все они прекрасно понимали и активно поддерживали идею единого национального государства, идею России, как великой державы. Какова могла быть форма этого государства? Большинство просветителей видели Российское государство самодержавным, во главе с "хорошим царем" - "философом на троне", "просвещенным монархом". По их мнению, народ заключает с монархом "общественный договор" для того, чтобы последний обеспечивал достойное существование государства, соблюдал законы, заботился о своем народе.

Но вот, что интересно. Именно размышления о благе Отечества, о величии русского народа, приводили просветителей к достаточно вольнодумным выводам. Уже говорилось о позиции просветителей по крестьянскому вопросу. Но заслуга мыслителей XVIII века не только в том, что они подняли крестьянскую проблему, но и в том, что увидели непосредственную ее связь с политическим строем. Еще В.Н. Татищев осторожно заметил по этому поводу: вольность крестьян "с нашею формою правления монаршеского не согласует, и вкоренившийся обычай неволи переменить небезопасно".

Страстное желание просветителей объединить усилия всех жителей Российского государства, найти нечто общее для всех, помочь России стать истинной великой державой заслуживают искреннего внимания. Ибо они старались для "пользы Отечества".

Похожая информация.