Как осознать своё отличие от тела и материи? Тело темной материи Что такое вещество

Трактовка права как реального факта важна для науки. Это ее исходный пункт. Но такой констатацией ограничиться нельзя (ведь, по сути дела, мысли и воля людей, любые явления психологического порядка – это тоже реальные факты действительности).

Перед нами – как подметил правовед, действитель­но "сила, регулирующая поведение людей" (она – дей­ствует, работает, обставлена в своем действии срока­ми, поддерживается в своем действии государственны­ми органами, именуемыми "правоохранительными").

Главное, право – это особая социальная реаль­ность. Такой поразительный феномен, который относит­ся к субъективной стороне жизни общества, в своем возникновении и действии зависит от людей, от их мне­ний и воли, и в то же время представляет собой особое явление среди фактов действительности.

Что значит "особое явление"? А то, что право имеет свое "тело" – corpus juris, как говорили юрис­ты Древнего Рима. "Тело" как своеобразная, позволи­тельно сказать, материя со своими свойствами, своей жизнью, логикой существования и развития. Мате­рия – не в грубо материалистическом понимание, т. е. не в значении вещественных, зримых предметов (хотя в праве есть и такая сторона – законы, другие право­вые источники), а в значении социальной, во многом "незримой" реальности.

Что же представляет собой "тело", "материя" (corpus juris) права – разговор особый, он впереди. Сей­час лишь приведу мнение еще одного видного русско­го правоведа – Б. А. Кистяковского. Причем пока толь­ко выдержку из его сочинения, свидетельствующую, помимо самого существа проблемы, о том (и это обсто­ятельство в высшей степени знаменательное), какое внимание в дореволюционное время русская правовая наука придавала положению о праве как объективной реальности. Итак, по мнению Б. А. Кистяковского, "пра­вовую реальность следует поставить приблизительно посередине между реальностью произведений скульп­туры и живописи, с одной стороны, и произведением литературы и музыки – с другой. Но все-таки ее при­дется признать немного более близкой к реальности первого вида культурных благ, чем второго..."

Неожиданные сравнения и аналогии! Не правда ли? Запомним это высказывание правоведа дореволюцион­ной поры: оно поможет нам разобраться в том, что пред­ставляет собой материя, "тело" права.

Исходное начало науки

Только при признании того, что предметом юриди­ческих знаний являются не сами по себе акты власти, не требования той или иной идеологии, не какие-то иные фантомы, а твердая объективная реальность (конечно, особая! во многом "незримая"! – такая, которая относит­ся к социальной материи, к субъективной стороне жизни общества и, вспомним, близка к произведениям "скульп­туры и живописи") - только при признании этого воз­можна действительная, истинная наука, "имеющая дело" с реальными фактами окружающей нас действительности. То есть – такая же в принципе наука, как все иные отрасли знаний. Да к тому же – наука, призванная прак­тически и теоретически осваивать такие реальные факты действительности, которые в той или иной мере и виде выражают известные идеальные, гуманитарные начала.

Такой ("естественно-технический" и одновремен­но – гуманитарный) характер правоведения придает ему высокозначимый науковедческий статус.

И этот же подход к юридическим знаниям являет­ся, помимо всего иного, также и предупреждением против легкого (порой авантюрного) отношения к пра­ву, к бытующим представлениям, согласно которым возможно произвольно, как душе угодно кроить и пе­рекраивать юридические нормы, в одночасье, чуть ли не одним "росчерком пера" преобразовать юридичес­кую систему, а вместе с ней и всю жизнь общества.

Стало быть, юридическая материя – как и всякая "материя", – казалось бы, доступное "вещество" в ру­ках человека, в действительности оказывается предме­том далеко не всегда податливым к вольному манипулиро­ванию. Через право, законы, всю систему юридических институтов возможно решать различные жизненные зада­чи, реализовывать многие жизненные интересы. Возмож­но и необходимо развивать и совершенствовать действую­щее право. Но материя права такова, что она не позволяет использовать право по принципу– "что хочу, то и воро­чу" или по придворным нравам – "чего изволите?".

Так что, истинный правовед, владеющий необхо­димой суммой профессиональных знаний, должной юри­дической культурой и гражданственной целеустремлен­ностью, обязан, независимо от своего социального и служебного положения, уметь говорить "нет" – "нет. Право не позволяет сделать это". Или – "позволяет сделать лишь то-то и то-то, и ничего иного". Или – "что ж, извольте, используйте для задуманного Вами правовые установления, но знайте – будут крупные издержки, потери, не исключено – непоправимые".

Такой подход к юридическим знаниям, знаниям строгим и основательным, является, по сути дела, важ­нейшим элементом, открывающим путь к государствен­ной политике, построенной на последовательных науч­ных началах. На началах всего комплекса наук, относя­щихся к человеку и обществу, среди которых достой­ное место призвана занять и наука права.

Напротив, недоучет и тем более прямое отрицание указанной черты правовых знаний (в частности, сведе­ние права к феномену сугубо духовного, идеального по­рядка) приводит в практическом отношении к тому, что манипулирование правовой материей – как и в других случаях вольного манипулирования с объективными ре­альностями – оборачивается в практической жизни не­достатками, потерями, порой крупными, невосполнимыми. То есть приводит к крупным просчетам, к непонима­нию действительной роли, предназначения и смысла права в жизни людей, в судьбе общества, а в науковедческом отношении – к трактовке юриспруденции как дисцип­лины "низшего сорта", одного лишь узко понимаемого "юридического позитивизма". Да к тому же, скажу еще раз, что действительные законы законов, особенности и закономерности права, его тайны, действительно, так и останутся недоступными и неведомыми для юридической науки, что в общем-то будет и дальше оправдывать су­ществующее о ней невысокое мнение.

Глава вторая

Догма права

1. "Догма права" – знак и образ правовой материи

Исторические данные свидетельствуют, что пони­мание права как особого, весьма своеобразного явления действительности возникло уже в глубокой древности и притом – в связи потребностями жизни, практики. В связи с тем, что на первых ступенях развития челове­ческого общества появилась необходимость решать жиз­ненные ситуации, конфликты на твердом, строго нор­мативном, государственном основании. На том основа­нии, которым и является право.

Таким образом, понимание права как объективной реальности изначально явилось требованием самой жиз­ни, практики. При этом знаменательно, что право как основание для решения юридических вопросов стало пониматься знатоками юриспруденции, юристами-про­фессионалами в качестве догмы права. Почему?

Самое существенное здесь заключается в том, что этот термин (догма права) обозначает твердость и не­пререкаемость самой основы, в соответствии с которой решаются юридические вопросы. Ибо право, выражен­ное в законе, судебных прецедентах, других источни­ках, предстает и перед людьми, и перед государством в точном значении слова "догма", т. е. в качестве твердо­го, неизменного на каждый данный момент, непререка­емого основания для поведения людей и действий госу­дарства, выносимых им решений (если угодно, столь же "святого", непререкаемого, как и любая "догма").

Стало быть, выражение "догма права" в области юридической деятельности и знаний означает то, что объективное (позитивное) право, существующее в дан­ном обществе, в каждый данный момент, – это "то, что есть" – строго определенная "данность" и "неизменность". Причем, в отличие от политики и идео­логии, в юридической области это выражение, "дог­ма права", лишено привычных для многих людей не­гативных оттенков (таких, которые слышатся в сло­вах "догматик", "догматизм"). Это – вполне нормаль­ный, "добропорядочный" и даже профессионально престижный, знаковый в юридической области тер­мин, характеризующий образ права как объективной реальности.

Особенности догмы права

Говоря о значении выражения "догма права", нуж­но иметь в виду, что в "твердости" и "непререкаемос­ти" догмы права есть две плоскости.

Во-первых, действующее право, независимо от нашего отношения к нему и мер (назревших или даже уже предпринимаемых) по его изменению, нужно по­нимать и применять таким, каково оно есть на данный момент в существующих законах, других источниках права. Да, это могут быть неправедные и жесткие ре­шения власти, устаревшие регламенты и инструкции. Но это всегда лучше, чем ничем не ограниченный про­извол и беззаконие.

И второе. В праве, каким бы ни было конкрет­ное содержание законов, юридической практики и пра­восознания, есть своего рода жесткая объективная фак­тура – нечто твердое и постоянное, не подвластное вольному усмотрению и произволу, никакому правите­лю, должностному и научному авторитету (пока в уста­новленном порядке не изменены действующие юриди­ческие нормы, у нас – прежде всего закон). Это и есть "тело" права, правовая материя в точном значении этого понятия.

И, характеризуя это твердое и изначальное, нуж­но отметить, что догма права – это не только осо­бый участок явлений социальной действительности, но и ее особый мир. Важнейшая черта этого "особого мира" заключается в том, что право представляет со­бой логическую систему, неотделимую от формальной логики или шире – математической (символической) логики. Изначально заложенная в позитивном праве направленность на решение жизненных ситуаций, а отсюда – на обеспечение максимальной, предельной определенности в регулировании общественных отно­шений, на обеспечение ее максимально возможной точ­ности, строгости достигается прежде всего как раз при помощи того, чтобы все элементы правовой мате­рии подчинялись требованиям и правилам формальной логики. И в силу этого вытекающие из права выводы должны выражаться не в диалектических суждениях типа "и да, и нет", а в строгих заключениях – "толь­ко да", "только нет". С этой точки догма права явля­ется своего рода математикой в области права, в практической деятельности юристов. И кстати, вов­се не случайно методы, используемые в аналитичес­кой юриспруденции, близки к тем, которые относят­ся к математической логике и математическому мыш­лению.

И еще один момент, характеризующий догму пра­ва. Центральным звеном в догме права являются юри­дические нормы. В юридических нормах и через юриди­ческие нормы (по большей части в наших, российских условиях – через нормы законов) определяются и си­туации, требующие правового решения, и порядок, процедуры таких решений, а главное – правовые сред­ства разрешения юридических дел.

Таким образом, на уровне "догмы" право выступа­ет в качестве нормативного образования. Причем наше внимание тут сосредоточивается на юридических нормах, выраженных в законах, в кодексах, а отсюда – и на "самих" законах. И не только и даже не столько потому, что законы для нас, людей, живущих в рос­сийском обществе и во многих других странах (особен­но странах европейского континента), - основной ис­точник юридических норм, и вследствие этого именно с законами в основном связаны вопросы понимания пра­ва и юридической практики. Главное здесь – то, что законы – это наиболее развитая форма закрепления юридических норм, законы получают распространение и в других юридических системах, и вовсе не случай­но во всем мире именно с законами (даже терминоло­гически) связаны представления о законности – стро­гом правовом порядке, который должен существовать в обществе.

Итак, для понятия "догмы права", наряду с логи­ческой четкостью охватываемых им представлений, ха­рактерны по крайней мере две особенности:

во-первых, в центре правовых представлений, от­носящихся к догме права, - - юридические нормы, вы­раженные в законе (иных источниках)",

и, во-вторых, "догматические" представления о праве сформировались и наличествуют, главным обра­зом, в связи с потребностями юридической практики (и что не менее важно – в соответствии с требовани­ями законности).

Зримая и незримая материя

Понятие "догма права" позволяет начать более де­тальный разбор того, что представляет собой "тело", материя права. И прежде всего – выделить в ней, ус­ловно говоря, зримые и незримые составляющие.

"Зримая" составляющая – это то, что на языке философии относится к внешней форме права. Это – законы, судебные прецеденты, иные источники юри­дических норм, выраженные, как правило, в письмен­ных документах.

Здесь, в данной плоскости, позитивное право выс­тупает как зримая реальность в самом прямом значе­нии: его можно "увидеть глазами" (на столе лежит кни­жечка, озаглавленная "Уголовный кодекс", в каждой статье которого – норма или какая-то ее часть), можно даже "подержать его в руках" (взять книжечку в руки, полистать ее, найти нужную статью). Словом, перед нами – доступный для наших ощущений, наглядный предмет.

Вспомним приведенные ранее соображения Б. А. Кистяковского о том, что право как реальность ближе к тому виду культурных благ, к которому относятся "произведе­ния скульптуры и живописи". В чем тут дело? А в том как раз, что в отличие от другого вида культурных благ (произведения литературы и музыки), здесь результат творчества органически слит с данным внешним предме­том – с данным, строго индивидуализированным ("од­ним") экземпляром творчества в его вещественном виде – монументом, изваянием, картиной. Причем в данном виде культурных благ (и в праве то же!) "слит­ность с предметом" следует понимать не в смысле отождествления указанных явлений с "материалом" (мрамором и холстом в отношении скульптуры и жи­вописи; письменными документами в отношении пра­ва). Главное – это то, что данные предметы, в том числе – коль скоро речь идет о праве – его ис­точники, в основном письменные документы, как бы опредмечивают мысль, творчество, намерения людей и придают соответствующим культурным бла­гам строгую определенность, устойчивость, посто­янство (вечность).

И вот с точки зрения "зримой" составляющей, по­зитивное право как наличная объективная реальность представляет собой такой продукт мысли и воли людей, который опредмечен, воплощен во внешней форме и вследствие этого возведен на такую степень "твердой реальности", которая превращает его в особое социаль­ное бытие – устойчивое, строго определенное, посто­янно действующее ("вечное"). Вот почему право дей­ствует в практической жизни и воспринимается людьми в качестве догмы, твердых реалий – строгих, точ­ных, постоянных и в принципе неизменных в нашей действительности, нечто такого, что и позволяет де­лать строго определенные выводы, давать четкую оценку событиям, совершать действия, поддерживаемые властью 1 .

И все же, как это ни покажется неожиданным, самое существенное в праве – это его "незримая" со­ставляющая (то, что относится по философским опре­делениям уже не к внешней, а к внутренней форме).

Вот перед нами центральное звено догмы права – юридические нормы. Что же представляют собой юриди­ческие нормы при достаточно полной их характеристике?

На первый взгляд, и здесь как будто бы все "зри­мо" и "видимо". О существовании юридических норм свидетельствуют тексты Уголовного кодекса, Семейно­го кодекса, Гражданского кодекса, других норматив­ных документов, выделение отдельных статей, норма­тивных положений со словами "вправе", "не может ог­раничивать", "обязан возместить", да и просто таблич­ка в автобусе с указанием – "места для пассажиров с детьми и инвалидов".

Но стоит только повнимательней приглядеться к любым жизненным случаям, требующим решения на ос­новании юридических норм, так сразу же возникают воп росы. А почему, собственно говоря, упомянутые и дру­гие записи и формулировки свидетельствуют о наличии юридических норм? Именно норм, да притом юридичес­ких? Ведь юридическая норма должна обладать, как ус­тановили специалисты по праву, целым набором элемен­тов: указывать и на условия ее действия (эти условия назвали в юриспруденции "гипотезой"), и на взаимные права и обязанности субъектов ("диспозиция"), а глав­ное – на возможные юридические последствия ("санк­ции"). А в тексте законов: в отдельные положения, со­держащиеся в тех или иных статьях закона, посвящены только отдельным юридическим операциям, деталям и частностям, – в тексте наличествуют только какие-то укороченные фразы, чуть ли не их обрывки.

И вот тогда-то и нужно принять во внимание структуру (структурированность) права, юридичес­кую организацию соответствующих положений. С тем чтобы представить юридическую норму в целом, оказы­вается, необходимо вписать текст закона в модель ло­гической нормы – нормы со всем набором необходимых для нее элементов (гипотезой, диспозицией, санкцией).

Выходит, юридическая норма, казалось бы, простое, элементарное, наиболее наглядное, предельно зримое звено позитивного права, его догмы, одновременно пред­полагает существование незримых, невидимых компонен­тов – разнообразных связей и соотношений, включаю­щих в нечто "логически целое" иные компоненты, так­же входящие в правовую материю, и лишь в своей сово­купности, в единстве образующие юридическую норму.

Стало быть, юридическая норма, в какой-то мере обнаруживая свои особенности наличной реальности в формулировках отдельных статей закона, в полной мере раскрывается как юридическое явление в разнообраз­ных связях и соотношениях. И плюс к тому еще (как мы увидим в последующем) – в своей "заряженное™" на практическое осуществление, а отсюда – в соответству­ющих практических действиях людей. Так что юриди­ческая норма, казалось бы, очевидная и наглядная эле­ментарная "частица", в действительности в своих "види­мых" и не очень "видимых" особенностях выступает в качестве содержательно богатого, а главное структур­но сложного явления – звена особой правовой материи.

Следовательно, даже не примере одного, притом самого элементарного звена догмы права, юридических норм, выясняется, что собственная плотъ права кро­ется в организации правового материала, в юридичес­ких структурах. В последующем этот пример будет подкреплен и другими данными. Но уже сейчас следует сказать, что такого рода характеристика особенностей права имеет ключевое, принципиальное значение для решения многих вопросов правовой теории.

Основной секрет силы права

Принято считать, что в любом предмете (явлении) главное, самое существенное, что характеризует значе­ние и силу данного предмета, – это содержание. В мире вещей, во многих жизненных процессах так оно и есть (например, даже в сфере власти: могут существовать различные "формы" республик, монархий, но главное все же содержание власти, т. е. политический режим, демократический или авторитарный, тиранический).

В праве все куда сложнее. Здесь мы встречаемся с явлениями поистине поразительными, уникальными.

При всей исключительной важности в жизни чело­веческого сообщества экономического, политического, нравственного, иного фактического содержания зако­нов, юридических норм в области юриспруденции пер­востепенное значение принадлежит именно форме (ко­торая и образует своеобразную юридическую материю).

Конечно, фактическое содержание в текстах зако­нов, в других источниках как бы перемешано с юриди­ческими категориями, "юридически прописано". Тем не менее, во всех случаях оказывается возможным и од­новременно крайне необходимым в юридическом отно­шении различать, с одной стороны, конкретный факти­ческий материал, а с другой – исконно юридические категории (правовую материю). Например, в области зе­мельного и трудового законодательства, с одной сторо­ны, природные особенности угодий, труд и его интен­сивность, перерыв в труде (отдых), государственные решения по всем этим вопросам, а с другой – законы, иные документы и – что не менее важно – "приори­тет прав того или иного лица", "субсидиарное приме­нение", "правовое требование", "юридическое равенство" и т. д., что и представляет право "вовне", а глав­ное – организует содержание права, воплощает его в юридических структурах.

А теперь – внимание! – главный пункт, раскры­вающий смысл слитности права с его формой. Суть его в том, что иначе, без своего "проявления вовне", и главное – без обретения необходимых структурных ха­рактеристик позитивного права просто нет, как бы слова в данном случае ни звучали. И нет, стало быть, никакой силы у каких-то нормативов и решений, кото­рые хотелось бы видеть в качестве права.

Для обоснования этого призову на помощь одного из наиболее видных философов нашего времени М. Ма-мардашвили.

Вот что по тематике рассматриваемого вопроса, рас­крывая идеи одного из наиболее великих философов – Канта, пишет М. Мамардашвили: "Форма как возможность структуры, как нечто, что лежит в области полноты, есть для Канта такое образование, от свойств которого зави­сит все остальное в мире. В том числе социальные про­блемы, социальное благо человека, его нравственное бла­го как конкретного, то есть несвятого существа" 1 .

И, характеризуя в этой связи миссию права в об­ществе в качестве формы, которая способна не давать основания для зла и несправедливости 2 , М. Мамардаш­вили – достойный внимания момент! – привлекает в качестве примера институты суда и судопроизводства, когда у участников судопроизводства существует даже инстинкт правды 3: "Инстинкт правды, – пишет философ, – хотя и будет в головах, но действовать будет форма. Лишь она... может нейтрализовать неизбежные человеческие потуги. Поэтому нам нужны не честные судьи, а независимые суды. Только это может скорре-лировать неизбежную случайность того, честен человек или бесчестен, глуп или умен" 1 .

В этой связи М. Мамардашвили высказывает ряд соображений о праве и правосудии, суть которых сво­дится к тому в высшей степени важному для нашей сегодняшней жизни выводу, что высокоразвитое чув­ство формы означает в данной сфере жизни общества существование независимого и полновластного суда, способного противостоять беззаконию власти. "Очевид­но, – пишет М. Мамардашвили, – такое чувство фор­мы (а закон есть один из классических случаев формы) является очень деликатным и тонким продуктом, неким гумусом. Люди прекрасно понимают, – чтобы на земле что-то выросло, нужен культурный слой почвы, нуж­но создавать его сантиметр за сантиметром, довольно долго". И, обращаясь к примеру Пруссии, где в годы Фридриха Великого было как-то сказано – "В Прус­сии есть еще судьи", автор говорит: "И чтобы в Прус­сии времен Фридриха Великого такое могло быть есте­ственным образом сказано, до этого, очевидно, долж­но было пройти еще лет двести. Мы же и сейчас подоб­ного естественным образом сказать не можем, нам это просто в голову не придет. Так сколько же лет нам предстоит, если мы сегодня начнем?" 2

Отсюда, помимо всего иного, как раз следует, что само право (именно как "форма"! – вот такой здесь парадокс и секрет) имеет свою материю – материю права, выраженную главным образом в его структур­ных характеристиках. И отсюда же следует, что сила права как формы (по выражению М. Мамардашвили, "воз­можность структуры", "нечто относящееся к полноте") – это сила собственной материи права, когда право сли­то с ее внутренней организацией, структурой.

Глава третья

Драма науки. Поиск

Суббота, 05 Апр. 2014

На начальном уровне мы можем понять отличие грубого и тонкого тела от души очень просто - по потребностям.

Мы знаем 4 грубые потребности физического тела:

• Питание
• Общение с противоположным полом
• Самооборона

Потребности тонкого тела:

• Материальное знание
• Информация (что-то посмотреть, послушать)
• Эмоциональное общение
• Ттворческое самовыражение

А потребности души:

• Вечность
• Знание
• Блаженство

Когда мы начинаем осознавать какое-то стремление к вечной жизни, оно для физического тела нереально. Это тело не может физическое существовать, тонкое тело тоже видоизменяется постоянно, но атма (душа) - это самый, так сказать, стабильный, вечный элемент нашего «Я».

Первый момент, когда мы начинаем осознавать отличие от тела философски, это когда мы уловили свои другие потребности, которые не могут осуществиться ни в тонком, ни в физическом теле.

Второй момент нашего осознания, что мы не тело, проявляется в том, что нас меньше волнуют потребности тела .

Что мы замечаем, когда человек начинает практиковать духовную жизнь, что сразу проявляется?

Он начинает меньше есть, меньше спать, то есть, потребности тела снижаются. И даже если он не в полной мере может следовать этому скандальному четвертому регулирующему принципу (незаконный секс), по меньшей мере, уменьшается потребность - это точно. То есть, мы видим, что все материальные потребности, потребности физического тела и тонкого тела - они видоизменяются и уменьшаются. То есть, это уже говорит о том, что начинает возрастать духовная доминанта.

И когда мы начинаем видеть в себе, что: «Мне уже меньше нужно и есть, и спать, и меня меньше интересуют все эти материальные темы и потребности», - это уже есть (хотя, может быть, начальный, но, тем не менее) какой-то уровень осознания своего отличия от тела.

То есть, происходит изменение, как бы, смещение акцента в ценностях и в потребностях. Нам уже больше хочется духовного, и меньше материального. Даже, если мы новички, всё равно: мне уже интересны какие-то вещи, которые раньше не были интересны - я уже могу часами слушать что-то такое интересное, читать, петь; я уже начинаю ощущать какой-то вкус к духовной жизни. Хотя бы, начальный. А материальные вещи начинают меня уже меньше волновать. Это практические симптомы того, что человек начинает уже всё-таки дифференцировать: тело, душа - потребности разные. То есть, возрастают духовные потребности, уменьшаются материальные потребности.

Вот по этому практическому признаку мы можем сказать, что мы совершаем какой-то небольшой прогресс на этой шкале «отличие души от тела».

Как воспринимают имперсоналисты своё отличие от материи? У имперсоналистов есть какие-то есть практики. Некоторые из них достаточно сильные. Реально, люди, которые могут ощущать себя не телом достаточно практически.

Допустим, какие-то йоги. Вы можете в них заливать соляную кислоту, прокалывать их там какими-то железками, спицами - они ничего не чувствуют. То есть это реальные мистики, которые способны отделять себя от тела, они всякие разные чудеса делают.

Но это только что? Это значит их гордыню в определённой степени. То есть, это препятствует бхакти (любви и преданности).

Но при помощи определённой аскезы, тоже развития знаний, практики отречения, всевозможных разных манипулятивных техник они тоже достигают, Бог даёт им такую возможность. Но, поскольку нет преданности, это начинает работать против них.

То есть, эти мистические способности являются определённой опасностью для живого существа. Они могут жить без боли, без страданий до какой-то степени, как самоудовлетворённые мудрецы.

Но проблема вся в том, что это состояние может быть нестабильным. То есть, это состояние у имперсоналистов может быть нестабильным и назащищённым, потому что они не находятся под контролем Бога.

В то время, как преданные в этом плане более устойчивы, защищены. А наш критерий того, что я не тело - это не то, что я прямо так вот болтаюсь вне тела, а уменьшаются материальные потребности, потребности тела, а потребности духовные увеличиваются.

Это признак того, что мы достигаем какого-то уровня.

Василий Тушкин

С августа прошлого года в момент значительного магнитного выброса Тело Темной Материи Земли было активировано для возможности функционировать за пределами досягаемости технологии черных дыр. В результате этого началось генерирование большего количества праны жизненной силы, создающей новые оболочки земного тела света. В результате, произошли многие изменения, так как субатомные частицы элементарной материи начали перестраиваться для поддержания перехода планетарного тела в следующую Гармоническую Вселенную. Все системы, связанные с этими уровнями структуры планетарного тела света, например, ядро проявленного тела, претерпевают флуктуацию, реконфигурацию и восстановление межзвездных связей, повторно соединяющих земные порталы для согласования с множественными звездными системами и небесными телами. Голографическая география меняется вместе с неправильным наклоном оси на 23 градуса, отключавшим различные энергетические вихри в мегалитических структурах планеты.

Поскольку мы переходим в следующую Гармоническую Вселенную, появляются новые системы связи, помогающие перестроить бездействующие порталы Земли, например, соединяющие эти мегалитические структуры. Некоторые из них видны на поверхности земной сети, но большинство скрыто от глаз. Это происходит потому, что гигантский сдвиг на квантовом уровне меняет Закон Структуры на нашей планете, особенно в архитектуре, управляющей функциями нашего материального тела, а также нашего тела сознания. Шаблон Тела Темной Материи или тела Раша — это область, управляющая функциями нашего материального тела путем соединения с уровнями вечного источника наших тел высшего сознания.

Поскольку планета готовится перейти в следующую гармонику Матрицы Всемирного Времени, многое меняется, и тяжело найти слова, чтобы связать это в единое целое. Активация шаблона органической планетарной темной материи, синхронизированной с основными геомагнитными событиями, а также преобразование лунных сил и снижение влияния инопланетных технологий, используемых для искусственного управления магнитными и гравитационными полями, является частью этого. Тело темной материи является связующим звеном между вечным светом тела духовного источника и конечным уровнем тела источника света; это то, что создает уровни тела света для материального атомарного тела. По существу, вечное духовное тело создает уровни тела темной материи, в свою очередь, тело темной материи создает уровни тела света, а тело света создает уровни физической материального тела на атомарном уровне. Во время бифуркационного сдвига в следующую гармоническую вселенную мы видим, как шаблон темной материи и уровни тела темной материи появляются в оболочках и активируются на новом функциональном уровне соединения земного тела с потоком вечного источника.

Шаблон темной материи является проектом, в котором частицы атомов и молекул вечного источника создаются для создания уровней вечного света. Это фактически тип материального тела, полностью объединенного с вечной духовной субстанцией. Тело темной материи подвергается полному восстановлению в материю света, в этот момент элементарная или атомарная материя тела возрождаются в вечное тело субстанции света. Состояние воскрешения происходит как алхимическое преобразование тела темной материи посредством сильного жара духовного огня, в результате чего оно вырывается в чистую материю света, выстраивая вечное евхаристическое духовное тело.

Благословенные потоки Авроры в значительной степени помогают создавать уровни темной материи тела земли, которые видны мерцающими и переливающимися перламутровыми радужными энергиями, переплетаясь в прекрасном гобелене струящихся потоков. Поскольку планетарное тело способно поддерживать это активированное тело темной материи, каждый из нас на земле имеет непосредственную возможность взаимодействовать с этими Кристальными силами. В этом состоит основная задача команды поддержки Вознесения — Хранителей, которые помогают нам создавать человеческое тело темной материи как расширение нашего тела света. Шаблон темной материи содержит клетку, содержащую набор команд для нового элементного тела, которое является особой субстанцией материи, связанной к гармонической вселенной, к которой мы развиваемся. Процесс создания тела Раша также одухотворяет кровь посредством того, что называют Кристальными водами, благодаря которым Кристальная кровь готовится анимировать создание евхаристического тела.

Кристальные Воды является вечными живыми водами, появившимися при первом вечном творении, они названы так, потому что успокаивают и исцеляют душу, кристальное сердце и Алмазное Солнечное тело. Кроме того, благодаря этим водам одухотворенная кровь Христа струиться из Фонтана Вечной Жизни и Молодости. Кристальные Воды поддерживают проект Авроры в элементном перекодировании тел, химического состава крови, и в исцелении токсичных повреждений крови и миазм, записанных как развороты в родословных. Тело темной материи обеспечивает нам следующий уровень поддержки для очищения и исцеления проблем родословной, наследованных от инопланетной гибридизации.

Гормональное подавление

Искусственные манипуляции с магнитным полем Земли также связаны с подавлением нормальной работы системы желез и гормональных выделений в кровеносную систему тела человека. В наибольшей степени это влияет на бездействующие железы, расположенные в мозге, что означает преднамеренное подавление функций шишковидной железы, гипофиза и гипоталамуса. Эти железы, как правило, работают в триединстве и необходимы для умения нашим мозгом считывать энергетические подписи. Гормональные выделения человека способствует высшему восприятию тонких многомерных энергетических полей, а также способности понимать языки и значение цвета, звука и изображений. Если наши гормоны и железы функционируют так, как предназначено в исходной ДНК, человеку намного легче расширять сознание путем доступа к расширенному многомерному восприятию.

Женское тело и репродуктивные органы подвергались дополнительным гормональным манипуляциям, связанным с циклически повторяющимися лунными фазами, что является побочным продуктом управления женским телом для селекционных программ и циклов реинкарнации на земле. Поскольку лунная сила и искусственный магнетизм преобразовывается в свет, мужчины и женщины освобождаются от конструкций, созданных в результате манипуляций лунной силы, управлявшей половыми органами и гормонами. Эволюция железистой системы человека в период Вознесения в настоящее время вызывает гормональные изменения, касающиеся создания новой структуры тела света, как вечного шаровидного тела. Это возвращает человеку свободу путешествий между измерениями.

Лунная сила, управлявшая телом человека, теперь имеет возможность быть замененной солнечной силой, поступающей на Землю из основного щита Семи Священных Солнц. Поскольку еще большее число людей трансформирует отрицательную полярность лунных сил, темную субстанцию и темную материю в свет, лунная сила алхимически преобразовывается в солнечный свет. Это приводит все в равновесие путем солнечного объединения.

Душа Тары

Я хотела бы завершить благословением «Божественен, Суверенен, Свободен» душ Тары, душ, которых мы представляем здесь и сейчас, чтобы они пошли дальше в вечный Божественный Свет полностью свободные.

Дорогое святое присутствие Космического Суверенного Закона, я — твой сострадательный наблюдатель в служении душам Тары или мировой коллективной душе. Я всем сердцем молю вечный Божественный свет, Святой Дух и дух Христа благословить и защитить их, чтобы они могли полностью освободились от духовных тягот и оков, наложенных на них самозванцами и обманщиками вечного Божественного света. От имени Я Есть Божественного света и всей силой любви моего сердца, я освящаю и благословляю мировые Души ради освобождения их в свое наивысшее выражение и истинную природу, чтобы они могли быть вместе с Богом. Пусть они будут Божественными, Суверенными, Свободным в вечном Божественном свете во веки веков. Пусть все существа будут крещены и благословлены Святым Духом, чтобы в этой действительности, здесь и сейчас, полностью проявилась истинная Божественная природа, произошло восстановление Христа и воссоединение с ним. Спасибо!

Пожалуйста, принимайте только то, что полезно для вашего духовного роста и откажитесь от всего остальные. Благодарю за вашу храбрость и смелость в поиске истине.

Я – проявление Космического Суверенного Закона. Я — Бог, Суверен, Свободен!

Оставайтесь в сиянии Вашего Аватара пути сердца Христа Софии. Пожалуйста, будьте добры к себе и друг другу. Божественен, Независим, Свободен!

С любящим сердцем, Лиза.

Слово «материя» (materia) - латинский перевод древнегреческого термина hyle, который первоначально (например, у Гомера) обозначал дерево, древесину, строительные леса, что легко ассоциировалось

со строительным материалом вообще. Первые греческие натурфилософы сводили материю к вещественному материалу, из которого строятся, создаются все вещи. Только древесину они заменили на более универсальный материал: воду, воздух, огонь или смесь природных стихий. Но уже у Гераклита представление о космическом материале существенно обогащается. Материя начинает рассматриваться со стороны не только самого материала, но и его противоборствующего и структурного становления.

У Платона момент становления материи выходит на передний план, становится самодовлеющим. Материя предстает как нечто бесконечно становящееся и изменяющееся. Как всегда, в подкрепление своей мысли Платон приводит образное сравнение. Представим себе, что некто, отлив из золота всевозможные фигуры,

без конца бросает их в переплавку, превращая каждую во все остальное. Если указать на одну из фигур и спросить, что же это такое, то будет куда осмотрительнее и ближе к истине ответить: «золото», чем говорить о

кольцах, серьгах и прочих рождающихся фигурах как о чем-то сущем, ибо в то мгновение, когда их именуют, они уже становятся чем-то иным. Платон называет материю матерью-восприемницей, способной рождать и чеканить любые формы. Но это возможно только в том случае, если сама материя лишена какой-либо формы. И вновь Платон прибегает к сравнению: подобно тому как жидкость, в которой смешиваются и растворяются благовония, не должна иметь собственного запаха, а поверхность, на которой вычерчиваются фигуры, должна быть совершенно пустой и чистой, так и материя, из которой создаются все вещи, должна быть совершенно невещественной, бескачественной и бесформенной («аморфон»).

Развивая эту мысль Платона, Аристотель приходит к выводу, что материя - это не только и даже не столько отсутствие, лишенность формы, но также возможность и действительность формы. Глыба мрамора становится статуей не только по причине своей первоначальной бесформенности, но и вследствие возможности и способности приобретения определенной формы. Аристотель приводит такой пример. Человек, ранее бывший необразованным, сделался образованным. Сделался не потому, что был необразован, т.е. по причине отсутствия образования, но прежде всего потому, что обладал возможностью, способностью стать образованным.

Таким образом, материя понимается Аристотелем как некая потенциально-энергийная возможность бытия вещи. Но это еще не все. Глыба мрамора является «материей» для статуи. Но мрамор может выступать и сам по себе, не как материал для создания чего-либо другого, а как готовый минерал. В этом случае мрамор

перестает быть материей в возможности, но становится материей в действительности.

Рассуждая таким образом, Аристотель приходит к представлению о различных видах, или ступенях, материи: абсолютно бесформенной, или «первой материи», материи-в-возможности и материи-в-действительности.

Мраморная статуя - это только материя-в-действительности. Глыба мрамора может рассматриваться и как материя-в-возможности и как материя-в-действительности. «Первая материя» является только чистой возможностью. Она не имеет вещественных признаков и, следовательно, не может восприниматься чувствами, но может только мыслиться в качестве неопределенного субстрата.

На основе аристотелевского различения материи средневековый философ Дуне Скот дает следующую классификацию видов материи:

1) materia primo prima - первая материя первого рода. Чистая возможность всего;

2) materia secundo prima - первая материя второго рода. Неопределенный субстрат любой возможной формы;

3) materia tertio prima - первая материя третьего рода. Субстрат определенной формы;

4) materia secunda - вторая материя. Оформленная материя, тело.

В свете этой классификации становится понятным, что философы-материалисты Нового времени (Т. Гоббс, Д. Дидро, П. Гольбах и др.) рассматривают материю лишь на ее 3-й и 4-й ступенях, игнорируя платоновско-аристотелевское понимание материи как абсолютной бесформенности и чистой возможности бытия. Диалектический материализм развивает на почве естествознания реально-предметную традицию понимания материи (материя как «объективная реальность»). Качество реальности, действительности придают материи прежде всего пространственно-временные свойства: протяженность, структурность, длительность, последовательность смены состояний и т.д.

И вместе с тем в рамках реально-предметного представления о материи диалектический материализм возрождает гераклитовско-платоновский принцип противоборствующего становления материи, ее вечного движения и изменения («все течет, все изменяется»). Что такое тело? В самом общем плане - это материя-в-действительности, материя на 4-й ступени, «секундо прима» (по терминологии Дунса Скота). Телом является всякая оформленная материя. Но материя тела не есть само тело. Тело есть индивидуальный носитель определенных свойств и качеств.

Индивидуальность тела следует рассматривать как ее пространственную обособленность и объективную реальность. Гоббс в этой связи определяет тело как то, что не зависит от нашего мышления и совпадает с какой-нибудь частью пространства, т.е. имеет в ней равную протяженность. Из этого определения следует, между прочим, что к телам можно отнести не только природные вещи (в том числе и человека), но и продукты материальной и духовной культуры, а также социальные институты и само государство, существующее независимо от нашего сознания и имеющее определенные границы.

То, что Гегель называет «философией духа», для Гоббса есть «философия тела». Это свидетельствует о явной расплывчатости границ между телесным и духовным, об условности самого деления на «телесное» и «духовное». Оценивая в целом античное понимание тела в его соотношении с материей, А.Ф. Лосев выводит следующую формулу - тело есть 1) материальная потенция 2) быть индивидуально нераздельным носителем 3) текуче-сущностного, разнотипно уплотненного 4) становления эйдоса (формы).

Особое место в системе природных тел занимает человеческое тело. Оно - носитель духа, индивидуальность, становящаяся личностью. Дух, преломляясь через телесность, порождает особый виц, миросозерцания - духовную чувственность.

Сущностью человеческой телесности является чувственное переживание идей - их отелеснение. По словам С.Н. Булгакова, именно телесностью или чувственностью устанавливается реальность мира.

Человеческое тело может стать антиподом духа, и тогда оно превращается в плоть, т.е. животность, стремящуюся к самостоятельности и господству.

Но оно может стать и инструментом духа, и тогда можно говорить об одухотворенном, просветленном, преображенном теле. В этом смысле тело, по словам B.C. Соловьева, есть «храм духа».

Телесность по своему существу не есть противоположность духу. «Тонкое» тело и есть дух, а объективный дух государственности можно рассматривать как особое тело. Античные философы, в особенности неоплатоники, утверждали существование различных видов духовного тела: небесного, эфирного, светящегося. Оккультная философия также говорит о существовании «тонких» тел: эфирного, астрального, ментального, духовного и др.

В физике, кроме обычных слов, используют специальные слова, или термины, обозначающие физические понятия. Некоторые из таких слов постепенно вошли в нашу разговорную речь, например, такие, как «электричество», «энергия», «космос». А некоторые слова из разговорной речи используются в физике, но они иногда здесь имеют иное содержание. Так, например, в обыденной жизни словом «тело» называют тело человека, или животного. В физике же физическим телом называют не только эти тела, но и дом, и трактор, и Луну, и песчинку, т. е. всякий предмет. Несколько физических тел изображены на рисунке 2 - это карандаш, водопроводный кран, капля воды, резиновый шарик, наполненный воздухом.

Всякое тело имеет форму и занимает некоторый объем. На рисунке 3 изображены тела разной формы, но одинакового объема - кусок пластилина и слон, вылепленный из такого же куска пластилина, а на рисунке 4 - тела разного объема, но одинаковой формы - две ложки .

То, из чего состоит физическое тело, называют веществом. Железо, вода, соль, водород - это все вещества. Вода - вещество, капля воды - физическое тело, алюминий - вещество, а алюминиевая ложка - физическое тело.

Вещество - это один из видов материи. А словом «материя» в науке называют все, что существует объективно, т. е. независимо от нашего сознания.

1. Что в физике понимают под словами «физическое тело»? 2. Что называют веществом? Приведите примеры физических тел и веществ.